 |
|
|
|
Адрес редакции:
191186, Санкт-Петербург,
ул.Миллионная, д. 5,
СЗТУ, кафедра ВМКСиС. |
|
|
|
|
|
|
|
| Цена ошибки |
Максимову снился сон: ночь, он один на пустынной улице, неожиданно для самого себя замахал руками, оторвался от земли и полетел над городом чуть выше крыш домов. Затем появился какой-то мост, над которым висели спутанные друг с другом провода, пролетая рядом с ними, он боялся их задеть. По мосту шли люди, они не обращали на него внимания. Максимов повернул от моста и полетел над Невой к стоявшей на якоре подводной лодке, на палубе которой он увидел своего бывшего старшего помощника. Максимов опустился на палубу рядом с ним. В этот момент он проснулся от телефонного звонка. Максимов давно уже был на пенсии, сны ему снились почти каждую ночь про прошлую службу на подводных лодках. В этот день он решил достать свои старые дневники, стал их перелистывать, кое-что перечитывать, так он добрался до марта 1971 года. События, которые произошли в том году, стали оживать, Максимов оказался в том времени, в той жизни, в той стране...
Тогда они вышли в море рано утром. Для Максимова это был первый поход в должности командира атомной подводной лодки. Подводная лодка прибыла в точку погружения. Капитан 2 ранга Максимов задраил верхний рубочный люк, спустился по вертикальному трапу в центральный пост. Личный состав последовательно выполнил его команды о погружении на глубину 120 метров, об увеличении скорости до 12 узлов и, наконец, команду держать первый курс похода 180 градусов. С ними в поход пошёл командир соединения контр-адмирал Хитренко, который должен был проверить - сможет ли Максимов в дальнейшем плавать самостоятельно в таких походах. Это не его прихоть, таков порядок, установленный Главнокомандующим Военно-Морским флотом. Максимова сюда прикомандировали, отозвали из учебного центра, где он вместе со своим экипажем проходил межпоходовую подготовку. Командира же этой подводной лодки капитана 2 ранга Собачевского оставили на берегу, его избрали делегатом 24 съезда КПСС, через несколько дней съезд должен начать работу в Москве. Максимов ещё до этого похода привык постоянно находиться в центральном посту, отсюда идёт управление всей подводной лодкой, тут же он и отдыхал. Правда, для этого есть каюта в другом отсеке, но он перестал ей пользоваться после одного случая
Это произошло год тому назад. Подводная лодка шла на глубине 100 метров со скоростью 20 узлов. Из-за возникшей внезапно неисправности, заклинило горизонтальные рули 15 градусов на погружение, отчего быстро стал нарастать дифферент на нос, который достиг 20 градусов; быстро погрузились на глубину, близкую к предельной, дальнейшее погружение могло привести к разрушению прочного корпуса подводной лодки и её гибели. Всё происходило как в кошмарном сне. Нет, тогда он не растерялся и не испугался. Командир командовал, и как бы его второе я стояло в стороне и смотрело на всё происходящее, холодно фиксируя секунды. Бледное лицо боцмана, сидящего на управлении горизонтальными рулями, не впавшего в панику и делающего всё возможное, чтобы перевести дифферент на корму; командира электромеханической боевой части, давшего воздух высокого давления в носовую группу цистерн главного балласта; себя, отдававшего необходимые команды, тогда в голове была одна мысль - вывернемся, выйдем из этого положения. В тот раз судьба отпустила им на все их действия всего лишь 55 секунд, и они в них уложились, ушли от гибели. Поэтому и сегодня Максимову в центральном посту сооружают временную койку из досок и ящиков, сверху матрас, одеяло и подушка. Так оно надёжнее, командир спит, но одно ухо всё слышит и в нужный момент поднимет его.
Командир стал вспоминать последние дни подготовки к походу. Деловых качеств офицеров и мичманов этой подводной лодки он ещё не знал, поэтому сомневался: всё ли было правильно сделано при подготовке к походу, не было ли чего упущено. По докладам командиров боевых частей получалось, что сделано было всё, но в своей службе он не раз сталкивался, когда слово и дело расходились и за ними обнаруживался: обман, глупость, недомыслие и просто лень. В период подготовки подводной лодки к походу экипаж участвовал в погрузке продовольствия и банок с пластинами регенерации воздуха, если чего-то из этого окажется в недостаточном количестве, то подводную лодку ожидают в походе большие неприятности.
Одну из таких историй Максимову рассказал командир Гукалов, которая произошла на его подводной лодке. Его интендант посчитал, что аппетит у подводников в походе плохой и часть продуктов оставил на складах береговой базы. У Гукалова этот поход был первым и поэтому с ним пошёл, бывший в то время командиром соединения, контр-адмирал Медведев, большой любитель покушать. Жена приготовила ему с собой домашнее сало с чесноком, хранили его в холодильнике кают-компании. До конца похода оставалось 15 суток. В этот день интенданта что-то озарило и он решил сосчитать сколько осталось продовольствия. Через час работа была закончена, а итог был ошеломляющий. Экипажу предстоял строгий пост, продовольствия осталось на три дня. Далее доклад пошёл от интенданта через помощника, замполита и командира к Медведеву, на каждой ступени со своими смягчениями так что получалось почти всё в порядке, но есть кое-какие обстоятельства и недостатки. Медведев был старый служака и знал, как доклады обрастают враньём, сам владел в совершенстве этим искусством, поэтому он вызвал к себе в каюту интенданта. Когда тот прибыл и начал докладывать, всё как есть, и, наконец, дошёл до трёх суток. Медведев впал в неописуемый гнев, напоминающий какую-то комбинацию из цунами и тропического тайфуна "Клотильда". Всё рано или поздно кончается, в том числе и гнев начальников. Он принял решение распределить трёхсуточный запас продуктов на оставшиеся пятнадцать суток, таким образом, каждый член экипажа в последующие дни получал от суточной нормы всего лишь двадцать процентов. Молодые мужчины, многие из которых были заняты физическим трудом, получали в течения дня сухарь размерами не более ладони, суп из рыбных консервов, где основным компонентом была вода, всего остального тоже было немного. Все работы и учёбу отменили, оставили только вахту и в неограниченном количестве сон. Через неделю многие стали слабеть, пришлось изготовить рычаги для облегчения закрытия и открытия клапанов. Два матроса вестовых слышали из соседнего помещения объяснения интенданта с Медведевым, быстро смекнули, что к чему и в кратчайшее время исхитрились съесть два килограмма адмиральского сала с чесноком. Этот случай насыщения впрок был выявлен в тот же день. Доложили об этом хозяину съеденного сала, тот забегал по отсеку с криками и сложными ругательствами о происхождении членов этого экипажа от неандертальцев и ихтиозавров. Поход закончился, подводная лодка швартовалась к пирсу, тощих матросов в швартовых командах покачивал слабенький ветерок, встречающему на пирсе начальству Медведев скомандовал во весь голос на всю гавань:"Всех интендантов арестовать, склады опечатать". Интенданта отправили на гаубтвахту, продукты же, которые он оставил на складах, привезли и роздали личному составу. Медведев часто советовал командирам учиться на чужих ошибках и далее добавлял - на своих ошибках учатся только дураки. Командир Гукалов не внял ни первой части совета, ни второй.
В следующем походе он опять просчитался, но на этот раз с банками, в которых хранятся пластины регенерации воздуха, служащие для очистки воздуха от углекислого газа и обогащения его кислородом в подводном положении. Банок не хватило на десятъ суток. К счастью для Гукалова, Медведев остался на берегу. Когда нет пластин, то воздух в подводной лодке за определённое время меняется, количество углекислого газа увеличивается, а кислорода уменьшается, что непосредственно влияет на самочувствие экипажа: появляется сонливость, быстрая утомляемость, затруднённое дыхание, головные боли. Раньше, когда таких пластин в нашей стране не было, их ещё не изобрели, тогда подводные лодки всплывали в надводное положение и вентилировали отсеки. Можно было поступить так и в этот раз. Эта проблема была бы решена, но тут же возникла бы вторая - потеря подводной лодкой скрытности действий, т.к. её в надводном положении могут обнаружить иностранные противолодочные силы. Чтобы этого не случилось, поступили следующим образом. С помощью компрессоров в отсеках откачали воздух в стальные баллоны, так чтобы давление в лодке было ниже атмосферного. После чего она всплывала на перископную глубину и через специальную трубу, которая вместе с перископом возвышалась над водой, в отсеки поступал чистый воздух из атмосферы. Итак в течении десяти суток каждый день весь этот цикл повторялся несколько раз. Участники похода рассказывали, что цикл состоял из времени, когда ещё можно было дышать отсечным воздухом: сонливость, быстрая утомляемость, затруднённое дыхание, головные боли. При замене же воздуха, откачке и поступлении его через трубу из атмосферы: закладывало уши, были неприятные ощущения в области лобных пазух, ухудшалось общее самочувствие. Ещё до выхода в море к Максимову в каюту прибыл командир электромеханической боевой части Прошкин. Из его доклада он узнал о неисправности и уже начатых работах по ремонту одного из насосов холодильной машины. Командир спросил его: "Вы помните случай с холодильной машиной у Плетнёва ?" Прошкин ответил: "Конечно, помню. Мы взяли в поход запасные насосы к ней."
Случай у Плетнёва произошёл три года тому назад. Подводная лодка плавала в южных широтах, командиру доложили о точно такой же неисправности холодильной машины. Были организованы ремонтные работы, но они не дали никаких результатов. В лодке стала быстро расти температура. В турбинном отсеке она достигла семидесяти градусов, личный состав нёс вахту в одних трусах, менялись каждые 15 - 20 минут, некоторые теряли сознание. Когда стало ясно, что своими силами холодильную машину не отремонтировать, командир всплыл в надводное положение, по его приказанию вывели из работы реактор и перешли на резервные средства движения, сообщили о сложившейся обстановке по радио в штаб флота. Через несколько дней к ним прибыл океанский буксир, который привёл их на стальном тросе во Владивосток. Максимов вспоминал все эти истории без особого труда, т.к. они служили для него и других командиров подводных лодок фундаментом их служебной деятельности.
Опыт подводного плавания давался подводникам путём многих проб и ошибок; можно сказать, что он оплачен большой кровью и гибелью многих людей. Чем выше должность занимает на лодке человек, тем больше от него требуется знаний, опыта, предусмотрительности и предосторожности.
Прежде чем далее излагать события, должен обратить внимание уважаемого читателя, что все случаи взяты из флотской жизни, изменены фамилии. Командир атомной подводной лодки Максимов - лицо вымышленное. Подводникам приношу извинения за некоторые упрощения в описании подводной лодки, тактики и оружия, это сделано преднамеренно, чтобы остальные читатели смогли понять службу и жизнь подводников.
Вспоминая, командир незаметно перешёл к текущим делам и заботам, через несколько часов, предстояло всплытие на перископную глубину для приема радиоинформации с берега. Он вызвал к себе старшего помощника и они вместе стали обсуждать, как лучше этот манёвр выполнить. Закончив разговор, командир посмотрел на часы - до начала всплытия оставалось десять минут. Максимов объявил боевую тревогу, резкий длительный звук ревуна заполнил отсеки, личный состав разбежался по своим боевым постам и доложил о готовности. Гидроакустики прослушали на своих станциях водную среду, обычно говорят -горизонт, чтобы при всплытии не столкнуться с надводными кораблями и судами, и, наконец, доложили: "Горизонт чист." Это значит - на верху никого нет. Только после этого подводная лодка всплыла на перископную глубину восемь метров и подняла перископ. Командир осмотрел горизонт, воздух и никого не обнаружил, после чего приказал записать в вахтенный журнал: "Горизонт чист." Подняли антенны для приема радиоинформации и обнаружения радиолокационных сигналов, начался, как говорят подводники, сеанс связи. Через несколько минут радисты доложили командиру: "В наш адрес информация не поступала, сеанс связи закончен." Командир дал команду опустить все антенны , перископ и погружаться на глубину 80 метров. После сеанса связи контр - адмирал Хитренко пригласил командира зайти в штурманскую рубку, где он достал свою записную книжку и, заглядывая в неё, начал перечислять замечания: "Всплытие было организовано плохо: ваши подчинённые страдают словесным поносом, много и обильно болтают, хотя должны чётко командовать и докладывать; лодка перед всплытием была недостаточно обесшумлена; часть личного состава продолжала дремать на боевых постах. Я требую от вас ожесточить требовательность к людям, так плавать нельзя". По существу, конечно, замечания Хитренко были справедливы. Максимов это понимал, но, будучи человеком самолюбивым, тяготился постоянным наблюдением за своими действиями. Все промахи командира Хитренко записывал в маленький блокнот и каждый вечер доводил их до него в очень нудной форме.
Через двое суток подводная лодка должна пройти пролив между двумя островами, далее её путь лежит в открытый океан. Находясь в автономном плавании, командир постоянно должен помнить о навигационной безопасности, знать с большой точностью координаты подводной лодки. Это позволит избежать посадки на мель, столкновения с рифами, островами, береговой чертой, с другими кораблями. Поэтому штурман, при любой возможности уточняет место, использует все технические средства, в том числе эхолот, гидролокатор и радиолокационную станцию, использование которых, сопряжено с излучением во внешнюю среду; что, возможно, позволит иностранным противолодочным силам обнаружить подводную лодку. Эти силы, как правило, состоят из надводных кораблей, подводных лодок, авиации, стационарных и космических средств. В мирное время они с большим мастерством следят за нашими подводными лодками, делают это скрытно, чтобы мы их не заметили. Невольно этим силам оказывает большую помощь наш штаб флота, который из года в год устанавливает по шаблону одни и те же маршруты. Военной хитростью офицеры штаба явно не блещут. Находясь под водой, подводная лодка становится как бы невидимой, подводники называют это свойство скрытностью действий, что позволяет подводной лодке нанести внезапный торпедный или ракетный удар, в конечном итоге, одержать победу над более сильным противником. Выбирая между навигационной безопасностью и скрытностью действий, командир должен проявить определённое искусство и найти грамотное решение. Два года назад по этому же маршруту ходил в свой первый поход капитан 2 ранга Собачевский, старшим - заместитель командира соединения Воробьёв, человек с большим самомнением. Он с первых дней похода запретил командиру использовать эхолот, гидролокатор и радиолокационную станцию.
Собачевский не стал ему возражать и усложнять взаимоотношения, он принял решение идти на подходах к проливу малошумной скоростью, чтобы иностранные противолодочные силы не смогли их обнаружить, место же уточнять по небесным светилам и иностранным радионавигационным системам. Как потом выяснилось, у штурмана были довольно посредственные теоретические знания по радионавигационным системам и мало практического опыта по их использованию. Небо затянула сплошная облачность, исключив возможность использовать светила для уточнения места. Кроме того, штурман, из-за своей невнимательности стал неправильно учитывать течение Куро-Сиво, достигающее в этих местах скорости двух, и более узлов. Всё это привело к значительной ошибке в определении места. Воробьёв и Собачевский должны были контролировать работу штурмана, но этого не сделали, полностью положившись на него. В итоге атомная подводная, лодка, имея на борту ядерное и обычное оружие, вместо пролива шла в подводном положении на остров Окинава, никто из экипажа не подозревал и не чувствовал приближающейся смертельной опасности. Подводную лодку спасла малая скорость. В отсеках услышали скрежет корпуса о грунт. По команде Собачевского подводная лодка подвсплыла на глубину 40 метров, через десять минут скрежет повторился. После этого подводная лодка всплыла на перископную глубину. Собачевский в перископ прямо по курсу увидел пляж, на котором загорали люди, слева и справа были видны камни и скалы. Командир дал задний ход, вывел подводную лодку на чистую воду, определил место, ошибка составила сорок миль (74 километра), комментарии, как говорится, излишни. Этот случай вошёл в историю подводного плавания, долгие годы его будут использовать в качестве примера в училищах, академии и на флотах, как яркое выражение человеческой халатности, тупости и безответственности.
После сеанса связи к Максимову прибыл командир группы разведки Силанов. Он доложил о перехвате радиограммы с противолодочного самолёта "Орион" США. Командира этот доклад насторожил, первой его мыслью было: "Не обнаружил ли он нас ?" Ему хорошо был знаком этот потенциальный противник. "Орион" успешно обнаруживал и следил за нашими подводными лодками, для этого у него имеется радиолокационная станция, магнитный обнаружитель, станция радиотехнической разведки и радиогидроакустические буи, которые, упав на водную поверхность, начинают слушать нашу подводную лодку и передавать сигнал обнаружения на самолёт. В военное время"0рион" может использовать против нас торпеды и бомбы, в том числе и с ядерными зарядами. Максимов совместно с Силановым проанализировали обстановку и пришли к выводу, что самолёт проводит поиск по маршруту в расстоянии 150 миль от подводной лодки.
В центральном посту появился помощник командира Веселовский, он пригласил Максимова и Хитренко в кают-компанию на обед. На подводных лодках помощники, кроме других обязанностей, отвечают за питание личного состава. К концу обеда Веселовский спросил Хитренко: "Товарищ адмирал, Вам обед понравился ?" Как заметил про себя Максимов, этот вопрос явно с подхалимской интонацией, задавался с начала похода почти каждый день. И как это было в предыдущие дни, так и сегодня Хитренко отругал его за какие-то упущения в гастрономической сфере. Сегодня за обедом офицеры обсуждали событие, которое они узнали из информации с берега. В космос были запущены Елисеев и Рукавишников. Веселовский, уже будучи отруганным, снова обратился к Хитренко: "А когда, товарищ адмирал, в космосе будет Файнштейн ?" Хитренко сразу же на вопрос ответил вопросом: "А когда в космосе будет Веселовский?" Васеловский на мгновение опешил, но снова спросил:"А причём здесь Веселовский ?" Хитренко быстро отпарировал: "А причём здесь Файнштейн ?" На этом много содержателъный разговор и заглох. Максимов понимал, что Веселовский задавал вопрос о Файштейне в надежде завязать разговор, где он мог бы блеснуть антисемитскими анекдотами, которые он знал в большом количестве и хотя бы этим расположить к себе Хитренко. После обеда командир беседовал с Хитренко о текущих делах и, выбрав нужный момент, сказал: "А ведь евреи добились значительных успехов в войнах с арабами, где показали высокое военное мастерство, смелость и горячую любовь к своей Родине. Я уж не говорю о наших командирах подводных лодок, которые храбро воевали и за свои подвиги в Великую Отечественную войну получили звания Героев Советского Союза. Это Фисанович, Коновалов, Богорад и ряд других, они были евреи." Хитренко внимательно выслушал, после чего ответил:"Я с вами согласен, всё это так. Но лучше бы их Гитлер всех уничтожил в прошедшую войну, сейчас бы у нас не было никаких проблем." Максимов понял, что ещё раз такое он от Хитренко не услышит, что это часть его убеждений. Оба замолчали. Максимова поразил смрад этого высказывания, а Хитренко понял, что сказал своему подчинённому лишнее и, не закончив разговора, ушёл к себе в каюту. Веселовский же так до конца похода и спрашивал: "Товарищ адмирал, Вам обед понравился ?" И получал очередную взбучку.
В 20.ОО подводная лодка всплыла на перископную глубину для приема информации с берега. Максимову принесли радио, в котором сообщалось о проходящем учении кораблей военно-морских сил США в непосредственной близости от маршрута подводной лодки, далее шли координаты, курс и скорость авианосца "Тикондерога" и четырёх кораблей охранения. Штаб флота также сообщал, что начинает наводить подводную лодку на авианосец, для чего далее приказал всплывать на сеансы связи каждые четыре часа. Целью наведения являются действия, в результате которых подводная лодка должна выйти на гидроакустический контакт с авианосцем (услышать его), после чего в мирное время она устанавливает за ним слежение, а в военное - наносит ракетно-торпедный удар. Максимов стал делать расчёты для выхода на гидроакустический контакт с авианосцем, ему помогали штурман и начальник радиотехнической службы. По результатам расчётов нужно было погружаться на глубину 160 метров, увеличивать скорость до 19 узлов и ложиться на курс 120 градусов.
Командир отдал необходимые команды для исполнения своего решения. На этой скорости подводная лодка очень сильно шумит и теряет своё главное тактическое свойство - скрытность, за что американские подводники этот проект прозвали "ревущими коровами". Максимов это всё прекрасно понимал и знал, но делать было нечего, пришлось выполнять приказание штаба флота. К этому времени закончил расчёты и Хитренко, он стал сравнивать свои результаты с результатами командира, они отличались. Не разобравшись и не проверив, он сразу стал обвинять Максимова в безграмотности. Через пять минут штурман закончил проверку расчетов Хитренко и обнаружил у него ошибку; извиняться, конечно, перед Максимовым старший на походе не стал, не так был воспитан. Командир посмотрел на часы, они показывали 21.00, до очередного всплытия оставалось три часа и он решил отдохнуть, несколько суток ему это делать придётся только урывками, но сон не шёл, беспокоила головная боль. Он понимал, что отчасти дело в воздухе, который, конечно, уже отличался от атмосферного, хотя система регенерации воздуха и работает нормально. Видно было по личному составу, люди стали быстрее уставать. Обида на Хитренко медленно угасала и незаметно он уснул, в 23.40 его разбудил старший помощник, который тихо ему доложил: "Товарищ командир, через десять минут всплытие на перископную глубину." В 00.00 подводная лодка вновь всплыла на сеанс связи, в очередном радио сообщалось место авианосца "Тикондерога". Из рубки радиометристов поступил доклад: "Слева 90 градусов слабый сигнал радиолокационной станции самолёта "Орион"." Возможно самолёт их не обнаружил, занимается поиском в данном районе. Гадать командиру в этой ситуации нельзя: обнаружен, не обнаружен ? В такой ситуации у подводников одно решение - немедленно уклоняться. Поэтому Максимов сразу же дал команды на погружение и уклонение: "Курс 135 градусов, глубина погружения 220 метров " С небольшим опозданием Хитренко приказал командиру: "Курс 20 градусов, глубина погружения 120 метров!" В центральном посту наступило легкое замешательство, как если бы человеку на берегу приказали одновременно повернуться налево и направо. Положение спас Максимов: "Записать в вахтенный журнал. Контр-адмирал Хитренко вступил в командование подводной лодкой." Тот с удивлением посмотрел на командира и приказал ему зайти в штурманскую рубку, где с раздражением задал вопрос: "Вы что дурака из меня решили сделать ?" Максимов спокойно ему ответил: "Ни в коем случае. В соответствии с корабельным уставом Вы не должны вмешиваться в управление подводной лодкой." Хитренко побледнел и со злостью вонзил циркуль в карту, после чего стал обвинять Максимова в создании аварийной ситуации год тому назад .
Тогда Максимов на своей подводной лодке возвращался ночью из района боевой подготовки. До входа в гавань оставалось две мили, когда оттуда неожиданно для командира стала выходить другая подводная лодка. Максимов не верил своим глазам. Он только что получил от оперативного дежурного разрешение на вход в гавань, и тот его об этом не предупредил. Выходящая подводная лодка шла прямо на них, вместо того, чтобы идти по своей кромке фарватера. Максимов приказал передать прожектором ряд проблесков и выпустить насколько сигнальных ракет, -это означало: "Ваши действия опасны!" Выходящая подводная лодка на эти сигналы не реагировала. Максимов скомандовал: "Право на борт". Подводная лодка отвернула от курса на пятьдесят градусов, что позволило им разойтись в расстоянии около ста метров. Командир закончил швартовку и зашёл к оперативному дежурному. В эти сутки дежурил его товарищ. "Здравствуй, Борис,- сказал Максимов, -хорошенькую ты устроил нам свистопляску !" Борис мрачно ответил на приветствие и далее продолжил: "Ты что думаешь я это сам устроил ? Ошибаешься. Всю эту вакханалию организовал наш Хитренко, он же старшим пошёл на этой лодке." Впоследствии Хитренко никогда об этом событии не упоминал, делал вид, что ничего не было. И вот тут в походе он впервые упрекнул Максимова в создании той ситуации. Командир ответил довольно резко: "Это бабушкины разговоры, нужно было делать разбор тогда, а сейчас в этом можно упрекнуть и Вас." Хитренко снова переключился на только что произошедшую стычку: "У Вас болезненное самолюбие, Вы неправильно относитесь к этим вопросам." Максимов не выдержал и ответил: "Я действую по корабельному уставу. Раз Вы решили командовать - командуйте! Но только не через меня. Ответственность за последствия должен нести тот, кто командует." Хитренко приказал принести ему корабельный устав. Максимов достал с полки устав и молча протянул ему. Хитренко полистал устав и небрежно вернул командиру со словами: "Ну и где же тут ваша правота ?" Командир открыл устав на статье 102 и отдал Хитренко, там было написано: "Командир соединения не вмешивается в управление маневрами корабля, если командир корабля действует правильно или допускает ошибки, не влияющие на безопасность корабля." Далее было написано, что если командир соединения вступает в командование кораблём, то он должен сделать об этом запись в вахтенном журнале. Хитренко прочитал и сказал командиру, что в жизни делается всё не так; сразу же, как будто не было никакого инцидента, стал давать Максимову очередные указания по дальнейшим действиям. Когда он кончил говорить, командир посмотрел на часы - было два часа ночи. Максимов после разговора с Хитренко никак не мог заснуть.
Он стал почему-то вспоминать о первых своих шагах, когда его только назначили командиром. Подводная лодка, на которой он служил старшим помощником, стояла в бухте Витязь на якоре. II февраля 1969 года Максимов проснулся рано и стал вспоминать, что нужно было сделать: осталось кое-что покрасить, привести в порядок форму одежды у личного состава, посмотреть документацию, ждали приезда Главнокомандующего военно-морским флотом. Знали, что он пребывает на флот, а куда конкретно - никто не знал, поэтому Командующий флотом приказал всем готовиться к его встрече. Подводные лодки и казармы покрасить, на территориях навести идеальный порядок, подготовить форму одежды, быть готовыми ответить на любые его вопросы. По трансляции вахтенный офицер передал Максимову приказание командира подводной лодки прибыть к нему в 07.30. В назначенное время старпом был у командира, тот поздоровался с ним и дал прочитать радиограмму: "Командиру. Срочно отправьте старшего помощника командира Максимова к новому месту службы в посёлок Большой Камень на должность командира подводной лодки К-184. Катер РК-122 прибудет к вам в 10.00. Командир соединения контр-адмирал Медведев." Катер прибыл в указанное время, на передачу дел новому старшему помощнику ушло около шести часов, где-то в шестнадцать часов Максимов и его сменщик прибыли с рапортами к командиру. Максимов попращался с экипажем и убыл на катере в посёлок. Подводная лодка К-184, на которую он был назначен командиром, должна была к концу года закончить на заводе средний ремонт. По прибытии в Большой Камень Максимов переночевал у знакомых, а на следующий день первым делом отправился в штаб соединения, который расположен от завода в трёх километрах на возвышенности. Сам штаб находился в двухэтажном небольшом здании, метрах в ста от него, ещё более возвышаясь и нависая над ним стояла пятиэтажная серая казарма, она хорошо видна из поселка и завода. Местное население и экипажи подводных лодок называют её "Пентагоном". Командира же соединения прозвали Линдоном Джонсоном, старшего помощника начальника штаба Джеком Руби, а его подчинённого матроса-писаря прозвали Ли Освальдом, и только начальник штаба вышел из "дела Кеннеди" и попал в персонажи сказок, его прозвали сеньором Помидором за багровые щёки и вздорный характер. Командир соединения капитан 1 ранга Сидоров очень не любил, когда так называли его владения Пентагоном, т.к. он знал и все остальные прозвища, в том числе и своё. Максимов зашёл к нему и представился по случаю назначения на должность командира К-184. Сидоров предложил присесть, поздравил с назначением, поставил перед командиром задачи, ввёл в курс событий, пожелал успехов, обещал отвезти на завод и представить экипажу. От командира соединения Максимов пошёл к начальнику политотдела капитану 1 ранга Кадушкину. Максимов постучался, вошёл в кабинет, поздоровался и доложил. Кадушкин ничего не ответил, присесть не предложил, с назначением не поздравил. Он долго и молча рылся в ящиках стола и доставал оттуда блокноты, на столе из них образовалась большая куча, также молча стал их перелистовать, прошло минут двадцать, после чего изрёк: "Вы у меня нигде в блокнотах не проходите: ни с пьянками, ни с бабами, это очень подозрительно. Нужно с вами разобраться!" После такого напутствия Максимов снова зашёл к Сидорову и они вместе поехали на завод. По дороге на завод командир вспомнил случай, который произошёл год тому назад, в этом же соединении и с тем же Кадушкиным. Максимов тогда был старпомом и из командования остался один, замполит болел, а командир ушёл на повышение. Однажды, когда он дежурил по соединению, вечером приехал в часть начальник политотдела Кадушкин и вызвал его к себе. Кадушкин был суров и категоричен, а начал с вопроса: "Бойцов ваш офицер?" Максимов ответил: "Да. Это наш командир электромеханической боевой части." Кадушкин продолжил: "Он у вас развратничает. Только что я его засёк с бабой, тащил её к себе на квартиру. Объявите ему неполное служебное соответствие. Квартиру отобрать! Вы на партийном бюро должны ему объявить строгий выговор. Всё выявить: когда, где, сколько раз и какая была при этом обстановка? Я не лицемер. Ну пусть бы где-нибудь трахнул её в кустах, я бы слова не сказал, мы люди, мы понимаем. Но зачем вести домой? Это разврат! На повышение не посылать!" Максимов ушёл от него в полной растерянности. Утром к нему прибыл Бойцов и рассказал о случившемся. Его пригласил к себе на день рождения начальник конструкторского бюро завода Гилёв, где были его друзья, товарищи и любимая женщина, которую звали Тамарой. Вечером все они пошли погулять и встретили Кадушкина. Бойцов поздоровался с ним, Кадушкин же в ответ сказал: "Не тем занимаетесь товарищ Бойцов!" Максимов позвонил Гилёву и попросил зайти к Кадушкину и объяснить, что Бойцов к этой женщине не имеет никакого отношения. Так всё и было сделано, но Кадушкина это не убедило и он продолжал стоять на своей версии, всё дело было в ревности. Он был всегда беспощаден к своим подчинённым, когда они попадали в те или иные истории связанные с женщинами, сам же не пропускал ни одной. Тамара тоже работала на заводе. Кадушкин давно хотел её покорить, но все его усилия были безрезультатны, от неё исходила холодная вежливость и плохо скрываемая насмешка. Когда Кадушкин увидел её в обществе Бойцова, то по своей извращенности решил, что она его любовница. Тёмные потоки ревности залили мозги женатого капитана 1 ранга, голову сверлила лишь однамысль: "Меня ! Меня - начальника политотдела отвергла ради какого-то механика!" Вся ненависть и злоба обрушились на Бойцова, т.к. Тамаре что-либо сделать он не мог. Максимов обратился к начальнику управления кадров флота, которого хорошо знал, рассказал ему эту историю как она на самом деле протекала, тот же не позволил затоптать Бойцова в грязь. Пока Максимов вспоминал эту историю, машина подъехала к плавбазе. Сидоров выслушал доклад дежурного офицера и приказал построить экипаж подводной лодки, на которую был назначен командиром Максимов. После чего Сидоров представил командира и уехал по своим делам. Так, вспоминая прошедшие события, Максимов незаметно заснул. Где-то через час вахтенный офицер напомнил ему о предстоящем очередном всплытии на сеанс связи.
04.00, сеанс связи, получили радио с очередным местом авианосца "Тикондерога", который с четырьмя эсминцами и одним сторожевым кораблём медленно и верно приближался к подводной лодке. Вчера американцы выключили свои радионавигационные системы "Лоран А и С", которые подводная лодка с успехом использовала для определения своего места, теперь для этого у штурмана остались лишь небесные светила, да и те очень часто затягивают облака. Наши же радиотехнические системы до этих районов не дотягивали. Сеанс закончился, подводная лодка погрузилась и продолжила свой бег. Скорость 19 узлов. Максимов задремал где-то в 06.00. Командиру в такой ситуации удаётся отдохнуть только урывками. 08.00, сеанс связи, получено радио с очередным местом авианосца "Тикондерога". С помощью радиопеленгатора обнаружили средневолновый радиомаяк авианосца: пеленг 70 градусов, частота 520 килогерц, позывной "ПО". Сразу же передали радио на берег об обнаружении авианосца. Подводная лодка погрузилась, скорость 19 узлов. Максимову за ночь удалось поспать всего лишь два часа. В центральный пост зашёл заместитель по политической части и рассказал командиру о корабельных событиях. Матрос. Рахматулин нагрубил мичману Золоткову, а тот в запальчивости заехал ему кулаком в физиономию. Через два часа оба пришли к Максимову и слёзно просили замять этот инцидент, попросили друг у друга прощение, командир же согласился с таким решением, на этом дело и закончили.
12.00, сеанс связи, подводная лодка получила от штаба флота радио: "Учебно. Нанести ракетный удар по авианосцу "Тикондерога", курс авианосца 300 градусов, скорость 20 узлов, широта, долгота, подписное время 11.00. Командующий флотом." Полученное радио было боевым распоряжением, которое командир должен выполнить в кратчайший срок. Слово "учебно" означает,что боевые ракеты фактически пускать не нужно, но все остальные действия должны быть как на войне. Находясь в море, командир самостоятельно принимает решение по каждому боевому распоряжению: оценивает обстановку, производит необходимые расчёты, продумывает варианты своих действий, выбирает из них наиболее выгодный, ставит своим подчинённым задачи, а далее упорно и настойчиво реализует своё решение, добиваясь успеха и победы над противником. Максимов приказал объявить по корабельной трансляции команду:"Корабельному боевому расчёту готовность номер один." По этой команде в центральном посту быстро собрались люди, которых эта команда касалась. Командир зачитал боевое распоряжение и назначил время пуска ракет. Больше этим людям ничего и не требовалось, т.к. каждый знал, что ему делать и как делать, долгие годы службы и повседневные тренировки сделали их профессионалами, через несколько минут расчёты были закончены и необходимая информация нанесена на карту. Командир ракетной боевой части доложил о готовности к предстартовой подготовке. Максимов проверил расчёты на карте и дал команду:"Учебно-боевая тревога." В отсеках раздалось пронзительное гудение ревуна. Личный состав начал занимать свои боевые посты. Через минуту старший помощник доложил о готовности подводной лодки к бою. После этого командир дал команду:"Ракетная атака, начать предстартовую подготовку." Командир ракетной боевой части приказал ввести в приборы ракетной стрельбы координаты авианосца "Тикондерога", его курс и скорость. Ракеты в стальных контейнерах ожили, их сердца забились, по проводам в их мозг побежала информация о противнике, которого они через несколько минут должны будут найти в океане и уничтожить. Закончена предстартовая подготовка, командир ракетной боевой части доложил Максимову: "Ракеты к пуску приготовлены, к всплытию готов." Подводная лодка начала всплытие на перископную глубину, горизонт чист, командир скомандовал: "Всплывать. Продуть главный балласт. Контейнеры поднять!" Подводная лодка в надводном положении, контейнеры медленно поднимаются, огромное голубое небо, ни одного облачка, вокруг тёмно-синий океан, штиль. Условно пущены ракеты. Сразу же передали радио на берег о нанесении удара по авианосцу. Доклад радиометриста: "Слева десять градусов обнаружена работа радиолокационной станции самолёта "Орион". Этот самолёт легко может обнаружить подводную лодку в надводном положении; если это произошло, то он подлетит к объекту обнаружения через восемь-десять минут. Максимов дал команду: "Срочное погружение!" Лодка погрузилась на безопасную глубину и начала маневр уклонения от самолёта. Сейчас подводные лодки атакуют ракетами из под воды, но в те годы они это делать не могли по конструктивным данным. Приходилось всплывать для этого в надводное положение, подводная лодка теряла свою скрытность и сама становилась хорошей мишенью. Надо сказать, что американцы никогда не строили подводные лодки с надводным стартом, только с подводным, все их противокорабельные ракеты выстреливаются из обычных торпедных аппаратов, у нас же это делали из специальных контейнеров, что гораздо сложнее, дороже, и менее надёжно.
Подводная лодка продолжала сближение с авианосцем, всплывала каждые четыре часа на сеансы связи для приема целеуказания с берега. Максимов анализировал маршрут движения авианосца, по всей видимости он должен был пройти над отличительной глубиной, где расположена антенна системы дальнего гидроакустического наблюдения США за нашими подводными лодками. Возможно, что эта система уже обнаружила подводную лодку Максимова, т.к. она идёт уже сутки на скорости 19 узлов и гремит на весь океан. Командир обсудил со старшим помощником результаты проведённой ракетной атаки: дошли ли ракеты до авианосца и насколько точно штаб флота дал его координаты ? В наведении подводной лодки на авианосец могли участвовать: разведывательный надводный корабль, другая подводная лодка, авиация, искусственный спутник земли, береговые средства разведки флота, которые непосредственно следили за авианосцем, сообщали его координаты в штаб флота, где на специальном штабном посту наносили эту информацию, осредняли, анализировали и только после этого передавали на подводную лодку Максимова, получив которую она стала способной нанести ракетный удар по авианосцу, находясь от него на большом расстоянии. На всех этапах данного процесса участвовали люди, они могли допустить определённые ошибки, используемая техника также не идеальна, передаваемая информация быстро устаревает, в итоге ракеты могут не попасть в противника, но за это отвечает командир подводной лодки, в мирное время его могут снять с должности, а в военное - отдать под трибунал.
После старпома к командиру зашёл уполномоченный особого отдела Губин, в быту их зовут особистами, фактически же - это офицеры КГБ. Их всегда прикомандировывают на поход, они должны следить за действиями всего экипажа, в том числе за командиром подводной лодки и за старшим на походе. На подводной лодке у него имеются осведомители среди матросов, мичманов и офицеров, доклады которых принимаются как истина в последней инстанции. Губин стал рассказывать, что на пульте главной энергетической установки офицеры-операторы тайно ведут на карте маршрут подводной лодки. Кроме того, старшина команды рефрижераторщиков сэкономил бутылку вина и за один раз её выпил, стоял на вахте пьяный. В походе подводникам положено каждый день пятьдесят граммов сухого вина. Командир выслушал Губина и пообещал принять необходимые меры. Максимов впервые столкнулся с особистами в училище. Один из них ранее служил в СМЕРШЕ /смерть шпионам/. Так вот этот особист увидел в руках курсанта Максимова довоенную пластинку с фокстротом "Под маской леди торчали рыжие усы" и стал с пристрастием его допрашивать: "Чья вражеская рука дала тебе эту заразу ?" Максимов стал объяснять ему, что пластинка была выпущена до войны, купили её на базаре. Это были годы борьбы с космополитизмом и буржуазной культурой. С большим трудом ему удалось отвязаться от этого фанатика. Как правило, особисты свои кадры комплектовали из молодых офицеров, служивших на подводных лодках: штурманов, минёров, ракетчиков, механиков, которые ничем себя не проявили по специальности, не стремились идти по командной линии, а многие и тяготились службой на подводных лодках. Особисты на лодках считали, что они по должности равны заместителю командира по политической части, кстати, с которыми они поддерживали самую тесную связь. Накануне выхода Губин почему-то разоткровенничался и рассказал, как они выследили жену Хитренко с любовником в лесу и сфотографировали в самый интересный момент, после чего стали её шантажировать, она испугалась огласки и стала осведомительницей. Максимов никогда не слышал, чтобы они разоблачили хоть одного шпиона на подводной лодке или в штабе. В основном он узнавал от них: кто с кем спит, пьёт, рассказывает анекдоты про Брежнева. Максимов помнил случай, который произошёл с заместителем командира соединения Стрельниковым. Тот в походе в кают-компании обронил фразу о том, что в политбюро много людей пожилого возраста. С приходом в базу его быстро сняли с должности и назначили с понижением, дальнейшая служба у него была загублена. Это один из примеров их деятельности.
На очередном сеансе связи Максимов осмотрел горизонт с помощью радиолокационной станции и сразу увидел на экране большую цель, как потом оказалось, это был авианосец, до него было расстояние тридцать миль. Командир решил выйти на гидроакустический контакт с ним и выполнить учебную торпедную атаку. Подводная лодка погрузилась и начала сближение с авианосцем, по расчётам, гидроакустики должны были услышать его где-то, через два часа. В 12.10 командир снизил скорость до шести узлов, через несколько минут гидроакустики услышали шум винтов авианосца и доложили Максимову. Командир объявил по трансляции "Учебно-боевая тревога. Учебная торпедная атака авианосца." Личный состав занял места по торпедной атаке. Корабельный боевой расчёт начал определять курс и скорость авианосца и дистанцию до него. Через несколько минут были выработаны необходимые параметры, которые автоматически были введены в торпеды. Наконец, Максимов скомандовал: "Торпедные аппараты товсь !" Из торпедного отсека поступил доклад :"Торпедные аппараты товсь выполнено!" Максимов дал последнюю команду: "Торпедные аппараты пли! 'Если бы это было военное время, то торпеды действительно вышли бы из аппаратов и стремительно начали бы движение к авианосцу. Атака закончена, подводная лодка начала отходить от авианосца на безопасное расстояние, чтобы донести на берег.
Фактически Максимов не спит уже вторые сутки, смыкает глаза в центральном посту на двадцать-тридцать минут. Пришло радио от начальника штаба флота: "Косвенно предполагаем, что за вами следит авианосная поисково-ударная группа, донесите сколько следят за вами надводных кораблей, самолётов, работают ли гидролокаторы в секторе." Максимов прочитал радио и рассмеялся, т.к. текст совпал с его мыслями, которые его преследовали вторые сутки. С обнаружением авианосца были выявлены и надводные корабли охранения, которые практически непрерывно использовали свои гидроакустические станции /гидролокаторы/ в активном режиме, эту работу гидроакустики подводной лодки наблюдали практически непрерывно последние двенадцать часов. Создавалось впечатление, что подводную лодку обнаружили или вот-вот обнаружат. Лодка всплывала на сеанс связи в дневное время, командир наблюдал в перископ: море-штиль, небо безоблачное и там никого нет, видимость полная, на горизонте ни одного корабля, но одновременно слышал в динамике, который гидроакустики подключили к своей станции, звонкие посылки гидролокаторов кораблей охранения авианосца. От этого ему становилось не по себе. Слух ему говорил: "Корабли рядом ! Но глаза видели абсолютно чистый океан и небо. По ряду признаков Максимов понял, что подводная лодка не обнаружена. Теперь нужно было составить ответ для начальника штаба Флота и передать радио. Любая передача радио с подводной лодки является нарушением скрытности, так как её могут запеленговать и определить место. В штабе флота никто не подумал об этом, им нужно было немедленно утолить своё любопытство; помочь хоть чем-то подводной лодке они не могли, но зато безусловно, навредили.
|
|
|
|
|
|
