История моей жизни, о которой повествует эта книга воспоминаний, началась в 1928 году на Петроградской стороне в обычной ленинградской семье служащих. Фамильные корни Бабанцевых, по рассказам моей матери, исходят из Тверской губернии. Отца я никогда не видел: он был репрессирован еще до моего рождения. Мать после родов находилась в тяжелом состоянии духа, так как врачи ее предупредили, что я не выживу. Однако кто-то предложил отправить новорожденного в клинику на эксперимент к немецким врачам, которые, можно сказать, вытащили меня с того света.
Жили мы крайне тяжело. Как только я немного подрос, мать была вынуждена сутками работать, чтобы прокормиться. Я же был предоставлен сам себе.
В 1936 году пошел в первый класс. Учился с интересом, хотя и не всегда получал хорошие оценки.
Когда я окончил четвертый класс 20-й неполной средней школы Петроградского района, началась Великая Отечественная война. Мать, определив меня с бабушкой к ее сестре, ушла со свом братом, дядей Юрой, на Ленинградский фронт.
Н. Бабанцев с матерью
Вскоре дядя погиб при штурме Пулковских высот, а мать получила ранение — была тяжело контужена.
В ноябре 1941 года меня с бабушкой перевезли в Калининскую область, в деревню Медведное. Там я и жил до 1945 года, работая в колхозе и на ветряной мельнице, где мололи муку для фронта.
На следующий, 1942 год было не до учебы, так как фашисты захватили Калинин и остановились в 100 километрах от нашей деревни. Город горел сутками, а по нашей улице проходили обозы и постоянно двигались беженцы с детьми и со скотом.
В 1943 году я вновь пошел учиться в школу, которая находилась в семи километрах от дома, в деревне Сутоки. В военной обстановке документы не требовали, и я стал учеником шестого класса, миновав пятый. Двое откормленных Анатолиев, один — сын «мельничихи», другой — отпрыск обеспеченных выше крыши ворюг-интендантов, «заложили» меня администрации школы.
В соответствии с бессмертным законом исторического материализма, согласно которому «битье определяет сознание», пришлось объяснить им, что они заблуждались. «Детки» побежали в школу и сообщили директору, что все перепутали.
Мой дядя Ю. Н. Бабанцев
Чтобы не опаздывать на первый урок, нужно было отправляться в школу еще затемно. Обидно было возвращаться с многочисленными двойками. Получалось, что за семь километров ходил за двойкой! На моих плечах лежали большие обязанности по хозяйству. Вернувшись из школы, я принимался ухаживать за скотом, так как моя учеба никого не интересовала и считалась сугубо личным занятием. А в те дни, когда был ветер, работала ветряная мельница, и я шел таскать мешки с зерном, высыпал их в кузов, откуда зерно поступало в жернова и выходило в виде муки.
В семье, где я жил с бабушкой, было еще четыре парня и две девушки. Сестры Василия Ивановича, моего отчима, были очень трудолюбивыми, а их дети часто ленились. Вечерами, когда я приходил из школы, ребята уходили на «беседу» — так назывались посиделки под гармошку. Собирались парни и девчата, пели частушки и плясали, просто ночами бродили.
Я же практически был лишен ночного отдыха, постоянно ухаживал за скотом, чистил хлев, носил воду, доил коров, остальное свободное время работал на мельнице. Весной наравне с взрослыми пахал землю, а летом с четырех часов утра уходил на сенокос. За трудолюбие меня уважали и ценили местные колхозники.
Были случаи, когда мне доверяли зимой на санях вывозить навоз на поля. Я легко справлялся с этим и очень любил запрягать лошадь и управлять повозкой. Учитывая, что навыков езды не было, случались и курьезы. Однажды при переезде через овраг мои сани перевернулись вместе с лошадью. При помощи взрослых удалось освободить лошадь от хомута и упряжки, а меня отстранили от «ответственных» работ. Отлучение всегда было недолгим. Мужское население уходило на фронт, и в деревне остался только один мужчина - горбатый Володя баянист.
Следующая неудача меня постигла при перевозке сена, которое мы возили за 25 км. из деревни Медведное до ст. Кесова гора. За несколько километров до разгрузки началась гонка между возами. Всем хотелось занять место в очереди и быстрее разгрузиться. Одна из повозок задела мою телегу, и переднее колесо моей повозки отлетело на обочину с частью оси. Пришлось перегружать сено по другим возам и волоком возвращаться домой на телеге, подвязанной на гнетень вместо колеса.
Последний раз мне довелось управлять повозкой при вступлении в Комсомол. Это был 1943 год. Немецкие войска уже захватили г. Калинин и приближались к Кашину, от которого до нашей деревни не более 40 км. Сутокская средняя школа рекомендовала меня и Валю Цареву для вступления в ряды ВЛКСМ и выдала направление в кесовогородский райком комсомола. Ранним утром в 6 утра, как и договаривались, я пришел в деревню, в которой жила Валя. Отец Вали в честь такого события запряг нам лошадь, и мы отправились на повозке в Кесово, где и были приняты в Комсомол. Настроение было праздничным. На обратной дороге говорили о многом и строили планы по уходу к партизанам, если немцы дойдут до наших мест.
* Сегодня многие пытаются отразить такие события в негативных цветах. Это был искренний порыв целого поколения. Он был светлым и незабываемым. Глумиться над этим большой Грех. Это равносильно «плясать» на могилах своих близких.
Возвратившись назад, отец Вали – Иван Иванович Царев, который был председателем колхоза, разрешил мне на лошади ехать к себе в деревню и взял слово, что я пригоню повозку через два дня. Моему счастью не было предела. На следующий день, полный гордости, я приехал в школу на лошади. После окончания занятий даже довез до дома своего приятеля Мирона. Учитывая, что родители Вали снимали ей комнату в деревне, где находилась наша школа, возить ее домой не было надобности, вопрос возврата лошади немного затянулся. На пятый день моего «барской» езды при возвращении из школы нас с Мироном поджидали на дороге колхозные мужики. Мне удалось в сутолоке убежать, а Мирона крепко избили. Так закончилась мои конные истории. Здесь уместно вспомнить известную поговорку: «Любишь кататься, люби и саночки возить»!
В 1945 году (еще не закончилась Великая Отечественная война) приехала мать с фронта и меня с бабушкой перевезла в Ленинград. Мы поселились у бабушкиной сестры Лидии Осиповны, на 5-й Советской, в коммунальной квартире. Я опять батрачил за всех. Приходилось мыть полы, посуду, стирать, убирать мусор, стоять в очередях, участвовать в общественных работах по уборке города. Весьма неохотно, со скандалом, меня приняли в седьмой класс, так как школьников из деревни принимали на класс ниже. Я с трудом осилил школьную программу и был переведен в восьмой класс. Из восьмого класса меня исключили за хулиганство, которое заключалось в следующем: когда везли дрова для отопления школы, парень столкнул на улицу бревно из машины, но я его не выдал. Директор Анатолий Павлович Исаев, очень хороший человек, долго пытался выяснить личность хулигана. Однако, не установив виновника, он избавился от меня.
Меня можно считать парнем улицы. Единственным моим занятием в то время был велосипед мамы женской модели, на котором я с утра до вечера колесил в парке имени Ленинского комсомола вблизи своего дома, у кинотеатра «Великан».
Однажды весной 1946 года через парк проезжала группа спортсменов-велосипедистов. Увидев меня и других «неорганизованных» велосипедистов, сбивающих друг друга, старший, человек уже в возрасте, подозвал меня к себе. Я подошел к нему и рассказал, что мать работает ночами, отца нет, восьмой класс не окончил. Константин Аркадьевич Пигулевский сыграл заметную роль в моей жизни: приобщил к большому спорту, буквально вырвал из маргинальной среды улиц и подворотен.
Позже я узнал, что он являлся одним из создателей отделения велосипедного спорта в Высшей школе тренеров при Институте физической культуры имени П. Ф. Лесгафта. По его совету я приехал в институт на медицинский осмотр. Документы за десятый класс мне обещали продать недобросовестные преподаватели, однако ничего не получилось. Впрочем, как показали дальнейшие события, они и не понадобились бы, потому что на медосмотре меня забраковали по состоянию здоровья, признав потенциальным инвалидом: у меня обнаружилась брадикардия (нарушение сердечной деятельности). Так что мечте стать студентом на этот раз не суждено было исполниться.
Рижский дебют
Осенью начались занятия в школах и техникумах. Я же, не имея документов за восьмой и девятый классы, гонял на велосипеде по Пулковскому шоссе, где и встретился со спортсменами из спортобщества «Буревестник». Гонщики пригласили поехать с ними в город Ригу на Всесоюзные велогонки. Кроме того, мне предложили дорожный велосипед для тренировок. Конечно, это было великим счастьем, и я более месяца систематически тренировался. После занятий давал этот велосипед Леве Медведеву, который жил рядом в доме 26 /28 по Кировскому проспекту, но обязывал его, чтобы он после тренировок велосипед чистил и сдавал в надлежащем виде.
В сентябре 1946 года состоялся мой рижский дебют в индивидуальной гонке на 50 километров с раздельного старта среди мужчин. За полторы минуты до меня стартовал Александр Демешко — заслуженный мастер спорта, преподаватель по лыжному спорту Института имени Лесгафта, чемпион Советского Союза по лыжным гонкам.
Многие известные в стране лыжники являлись мастерами велосипедного спорта: Таким был и А. Демешко. Дистанция 50 километров вещь серьезная. Стартовали через 30 секунд один за другим. Я еще не достиг совершеннолетия, а уже соревновался со 150 велосипедистами из пятнадцати Союзных республик.
Через 10 км, то есть, на втором круге дистанции, я догнал Демашко.
Н.Бабанцев в Риге
А дальше так и шли по разным сторонам трассы, не приближаясь друг к другу: велогонка была на время, индивидуальная.
В связи с победой в этих Всесоюзных соревнованиях я получил Серебряный кубок, грамоту и наручные часы. Александр Демешко занял второе место. Часы мы продали, а на вырученные деньги наняли карету в упряжке лошадей и весь день катались по Риге вдвоем, пили шампанское и любовались красотой города.
Вернувшись в Ленинград, по совету Демешко я вместе с Константином Аркадьевичем Пигулевским пошел к директору института, прославленному спортсмену, заслуженному мастеру спорта Ивану Исаевичу Никифорову. Узнав о моей победе, Никифоров обнял меня, искренне поздравил и заявил, что возлагает большие надежды на молодых спортсменов, верит в мою восходящую звезду. Он отдал распоряжение зачислить Н. Ф. Бабанцева в Высшую школу тренеров на отделение велосипедного спорта без медицинских справок и вступительных экзаменов.
