|
Возможности первого мира становиться причиной экономического развития, но его возможности предотвращать финансовые кризисы, в третьем мире крайне ограничены. Каждая развивающаяся страна должна создать свой собственный общественный капитал, где отдельные индивиды в этой стране могли бы работать совместно и тем самым увеличивать производительность труда каждого. Каждая страна должна суметь организовать и управлять своей собственной системой образования. Каждая страна должна научиться тому, как расчищать финансовые завалы капитализма. Никто, кроме самой страны, не сможет это сделать вместо неё. Если страны третьего мира смогут стать достаточно организованными сообществами и сделать это, то первый мир мог бы только ускорить их процесс экономического развития путём допуска их на открытый рынок, оказания финансовой помощи и улучшения международной системы, чтобы лучше действовать при финансовых кризисах. Однако первый мир не может стать причиной экономического развития той или иной страны или причиной предотвращения финансовых кризисов в странах третьего мира.
Оказание каких-либо давлений на третий мир, чтобы сделать там что-то полезное, сегодня кажутся более навязчивыми, чем в прошлом, из-за развитых коммуникационных технологий. На протяжении большей части человеческой истории мировая беднота проживала по большей части в деревнях сельской местности, где они знали мало или ничего о жизни богатых городских жителей развитых стран мира. Однако сегодня даже в самых беднейших деревнях в Китае, Индии, Африке или Латинской Америке есть телевизоры. Жители этих деревень сидят около телевизора и следят за тем, что происходит в мире, впрочем, в несколько преувеличенном виде в ТВ, а именно то, как хорошо живётся среднему человеку в развитом мире. Мимолётные впечатления от богатства первого мира приводят в действие некий скрытый в подсознании "мировой образ" законной и незаконной миграции бедных в богатые страны. Например, зачем каждый должен сидеть в какой-то мексиканской деревне с годовым доходом на душу населения в размере $ 1000, когда каждый может пешком добраться до Калифорнии и жить там, зарабатывая $ 40000 в год? Те люди, которые готовы мгновенно сняться с насиженного места и пойти туда, снимаются с места и идут. В среднем те, которые действительно уходят, обычно заканчивают улучшением своего экономического положения, чем те, которые предпочитают оставаться дома.
Подобным же образом люди в развитом мире сидят у ТВ и следят за жизнью мировой бедноты. Впечатления от увиденной бедности приводят богатых людей к неким неясным убеждениям в том, что следовало бы что-то сделать, или, что первый мир мог бы сыграть некоторую положительную роль в облегчении существования бедных людей в третьем мире. В то же самое время передачи по ТВ также позволяют гражданам первого мира видеть и таких граждан третьего мира, которые часто связаны с коррупцией, живут богаче, чем граждане первого мира и при этом их потребление отличается бросающейся в глаза роскошью. И у граждан первого мира возникает мысль: "Если они так богаты, то облагайте их налогом, а не меня, чтобы платить за школы третьего мира!"
Обследования показывают, что американские граждане думают о себе, что они значительно более щедрые, чем они есть на самом деле, когда дело доходит до оказания иностранной помощи. В действительности Америка, возможно, самая худшая из стран развитого мира по размерам иностранной помощи, поскольку она тратит меньше, чем 0,1% от своего ВВП на иностранную помощь, причём большую часть из того, что она выделяет - даётся на военные расходы, например, таким странам как Израиль и Египет. Агентство США по Международному Развитию истратило в 2002 году только $ 6,5 миллиардов. За исключением расходов в период действия Плана Маршалла, расходы на иностранную помощь никогда не были большими в Америке, а в последующие годы величина затрат и вовсе стала прогрессивно меньше. В абсолютных цифрах американская иностранная помощь составляет лишь 1/5 того, что было в 1949 году, а в процентном отношении от ВВП лишь едва сравнимо [1]. Причины подобного снижения затрат не так уж и трудно найти. Они возвращают нас назад к тем передачам, которые смотрели тогда американцы по ТВ. В частности, сообщалось, что иностранная помощь "не работает" и она "приводит к коррумпированию отдельных личностей в развивающемся мире, которые богаче, чем мы".Если бы подобный упрощенный взгляд был точен и правильным, то никакой бы налогоплательщик развитого мира не захотел бы платить налоги, чтобы помочь третьему миру. Однако, это не вполне, правда. Существуют страны, которые достойны помощи.
Есть, однако, одна такая вещь, где иностранная помощь недвусмысленно работала - это здравоохранение. Ожидаемая продолжительность жизни в развивающемся мире быстро возрастала и не слишком отличалась от ожидаемой продолжительности жизни граждан первого мира. Различия, которые всё ещё продолжали существовать, относились к первому году жизни. Есть также один момент, где все эксперты согласны между собой, что даже при небольшом увеличении финансирования здравоохранение могло бы стать значительно лучше [2]. И в этом будет своё воздаяние. Улучшение здравоохранения приводит к большей энергичности населения, которое будет способно работать более упорно. Опыт и производственные навыки, накопленные населением, теперь не будут быстро пропадать из-за преждевременной смерти или нетрудоспособности. Выступающие в поддержку увеличения иностранной помощи в области здравоохранения приводят доводы, что ежегодный выпуск продукции может возрасти в три раза, если во столько раз увеличить расходы на здравоохранение [3].
Однако, когда дело доходит до экономического развития, то улучшение здравоохранения становится похожим на обоюдоострый меч. Скорость смертности падает, но скорость рождаемости нового поколения идёт с большим отставанием. С повышением скорости роста населения становится всё труднее поднимать долю дохода ВВП на душу населения и средние стандарты уровня жизни. По рассмотренным ранее причинам в механике развития общества, здравоохранение, без контроля за рождаемостью со стороны общества, представляет собой отрасль для напрасной траты денег, если общество поставило своей целью экономическое развитие.
Часто предлагается облегчить долг беднейшим странам мира, но подобные предложения неизбежно должны приводить и к другим требованиям. Если прощение долга позволяет попавшим в беду правительствам вновь вступить в рынок кредитов, чтобы занять деньги и снова растратить их на что-нибудь, чтобы иметь возможность занять деньги во второй раз, то прощение долга не имеет ценности вообще. Если же прощение долга позволяет стране вложить больше ресурсов в свои военные ведомства, то прощение долга также не представляет ценности.
В этом мире среди стран, оказывающих экономическую помощь существует ряд общеизвестных истин, в которые, по меньшей мере, верили достаточно долго, чтобы поверить в их правильность. Странам, оказывающим эту помощь, необходимо больше координировать между собой эту деятельность, как отметил это президент Труман в 1949 году и президент Всемирного Банка в 2002 году. В свою очередь президент Кеннеди высказал мнение в 1963 году о том, что странам, оказывающим экономическую помощь, следовало бы больше уделять внимания вопросам выбора объектов для оказания помощи, что также подтвердила Международная Ассоциация Развития в 2001 году. По вопросам иностранной помощи высказывались многие видные деятели, так например, президент Всемирного Банка Макнамара в 1973 году утверждал, что странам, оказывающим помощь, следовало бы сосредоточить своё внимание на борьбе с бедностью в развивающихся странах, что также нашло своё подтверждение в мнении руководства Международной Ассоциации Развития в 2001 году Американцам необходимо усовершенствовать их правительства провозглашал Всемирный Банк в 1983 и 2004 гг. [4]. Однако, во всех этих пожеланиях и высказываниях не было сказано, пожалуй, самого главного, а именно то, что странам-получателям этой помощи следовало бы проявить способность в организации своих стран. Если такая способность у них отсутствует, то никакое улучшение уровня организации со стороны стран оказывающих помощь не приведёт бедные страны к экономическому развитию.
Каким же образом развитому миру следует помогать людям в бедном развивающемся мире? Ответ состоит в том, чтобы помогать только тем странам, которые осознали необходимость социальной организации в своей стране. Иностранная помощь это не простая передача денег безотносительно от результатов их использования или пожертвование денег беднейшим странам. Не всем бедным странам следует помогать. Помощь должна предоставляться тем странам, которые смогут эффективно использовать эту помощь. Если иностранная помощь не поступает надлежащим образом организованным странам, то она просто оседает в руках коррупционеров.
Для доказательства того, что иностранная помощь стране, не имеющей должной организации общества, достаточно взглянуть на Нигерию. Эта страна получила свыше $250 миллиардов государственных доходов от продажи нефти с момента обретения своей независимости, однако доля дохода на душу населения от ВВП составляет лишь 1/3 от того, что было до обретения независимости [5]. Внешняя помощь нужна, но она не является начальной точкой экономического развития. Действительная точка старта находится в социальной организации страны.
7.1. Раунд переговоров ВТО в Дохе
Если благополучный индустриальный мир хочет реально устранить бедность среди самых беднейших слоёв населения в мире, то он откроет свои сельскохозяйственные рынки для свободной торговли своим решением на переговорах ВТО в Дохе. Эти переговоры там только начались. Ничего подобного не помогло бы третьему миру быстрее, чем положительное решение по этому вопросу. Самые бедные из бедных это фермеры третьего мира. Третий мир знает, как производить то, что хотел бы иметь первый мир. У третьего мира есть необходимые навыки в с/х работах. В этом случае, сделать третий мир более благополучным, зависит только от одного - всего лишь от некоторого изменения существующих законов первого мира. Более того, для этого не потребуется внесение каких-либо изменений в сложившиеся системы образования и культуры стран третьего мира.
Тем, кто выступит против глобализации, мотивируя это тем, что глобализация, мол, сильно ударит по странам третьего мира, следует напомнить, что сельское хозяйство является единственной сферой деятельности, которая не будет затронута глобализацией на её первых этапах. Следует также учитывать, что национальная самообеспеченность с/х продукцией, пожалуй, является одной из главных целей первого мира.
Если жители городов первого мира желают отдавать свои деньги фермерам первого мира, то у них есть возможность продолжать это делать. Жители городов просто не могут соразмерить свои денежные подарки фермерам, не зная размеров продукции производимой фермерами. Кое-кто из фермеров получает плату только за то, что он является фермером по своему статусу и притом не в с/х производстве. Хотя подобная альтернатива и является более разумной, чем существующая система, но всё-таки лежащая на поверхности абсурдность наличия городских налогоплательщиков, которые выплачивают с/х субсидии фермерам-получателям, которые ничего не делают, чтобы получать эти субсидии, внятно объясняет, почему еще ничего не произошло в этой сфере деятельности.
Переговоры в Дохе обещают быть очень трудными на период всех ближайших лет. Переговоры в Дохе это лишь первый раунд с тех пор как потоки общественного мнения повернулись против свободной торговли. Доходы от дальнейших снижений тарифов и квот на промышленные товары будут очень малыми, поскольку остающиеся тарифы и квоты на другую продукцию, которые могли бы быть снижены, также малы по величине. Продвижение свободной торговли в другие сферы деятельности, такие как сельское хозяйство и услуги, приводит к возникновению некоторых политических противоречий, как в развитом мире, так и в развивающемся мире. Развитый мир хочет защитить своих фермеров и не верит в идею свободной торговли с/х продуктами. Развивающийся мир хочет защитить свою индустрию услуг и не верит в свободную торговлю в сфере услуг. Чтобы получить свободную торговлю в сфере сельского хозяйства третьему миру следовало бы отказаться от собственной защиты в сфере услуг. В то же время , чтобы получить свободную торговлю в сфере услуг, первому миру следовало бы отказаться от собственной защиты в сфере сельского хозяйства.
В отношении прав на интеллектуальную собственность страны развивающегося мира выразили желание иметь более свободный и дешевый доступ к интеллектуальной собственности стран развитого мира, т.е. желание, которое полностью противоречит желанию стран развитого мира, а именно: улучшить защиту своих патентов, авторских прав и торговых марок. У стран первого мира есть также и иные требования к странам третьего мира, сущность которых сводится к тому, чтобы торговые соглашения соответствовали бы мировым стандартам использования рабочей силы и не наносили бы вреда окружающей среде. Однако страны третьего мира не хотят принимать стандарты первого мира, как по использованию рабочей силы, так и по отношению к окружающей среде. Однако что бы ни обсуждалось на этой встрече относительно стандартов использования рабочей силы и выполнения стандартов по отношению к окружающей среде, есть основания сомневаться, что все эти предложения будут ратифицированы в парламентах стран третьего мира.
В конечном счете, предметом обсуждения является не поиск разумных компромиссов во время переговоров в Дохе, а в попытках преодолеть отсутствие политического желания пойти на компромисс. Как будет показано в следующей главе, мы можем создать такую систему защиты прав на интеллектуальную собственность, которая позволит бедным странам копировать технологии и передавать лекарства бедным странам по ценам, которые они могут себе позволить и в то же время сохранить стимулы у первого мира изобретать новое. Конечно же, весь комплекс мер по защите труда и окружающей среды не следует экспортировать из первого мира, но здесь есть о чем поговорить на переговорах об условиях труда и об охране окружающей среды. Всё еще существуют такие области, где достижение соглашений как возможно, так и желательно.
Бедные страны не могут себе позволить иметь такие же стандарты по охране окружающей среды, какие есть в богатых странах, но, однако, существуют и такие проблемы, связанные с охраной окружающей среды, которые больно бьют третий мир или даже больнее, чем первый мир. Одной из таких проблем является загрязнение питьевой воды в результате экономической деятельности. Сохранение питьевой воды - это правильная тема в переговорах об охране окружающей среды, если развитый мир намерен расширить свою медицинскую помощь развивающемуся миру. Порождённые грязной водой болезни желудочно-кишечного тракта являются вторым по счёту крупнейшим убийцей людей после СПИДа. Что касается первого мира, то его готовность оказать большую медицинскую помощь в здравоохранении третьего мира без выполнения его требований по очистке питьевой воды представляет собой лишь напрасную трату денег. Чистая питьевая вода это такая тема, которая должным образом обсуждалась на переговорах в Дохе.
Торговые соглашения не должны пытаться устанавливать зарплаты для стран третьего мира или пытаться вводить там такие трудовые отношения, какие есть в первом мире, но они могут иметь дело с такими явлениями как детский труд. Нет ничего предосудительного и неправильного в том, что американцы обеспокоены тем, что пакистанские маленькие дети заняты шитьем футбольных мячей для рынков в США. Этим детям следовало бы посещать школу, а взрослым следовало бы защищать детей, как на местах, так и во всём мире. Детский труд не умирал медленно и в США по мере того как Америка становилась богаче. В какой-то момент американцы проснулись и поставили детский труд вне закона. Прекращение использования детского труда на самом деле в собственных интересах любой страны. Дети, которые работают полный рабочий день, не получают должного образования, чтобы стать в будущем продуктивными взрослыми Детский труд не приведёт кого-либо в землю обетованную и экономически развитую. Более важно понять, что использование труда детей просто неправильно с моральной точки зрения. В каждой стране, независимо от того насколько она бедна, принуждение детей работать вне дома представляет собой оскорбительную эксплуатацию. Впрочем, разумные правила могут быть написаны в ВТО, чтобы уточнить условия, когда дети на законных основаниях могут работать вне дома. Разумеется, никто не говорит о нелегальной работе подростков, если она выполняется в период летних каникул.
Значимое соглашение в Дохе было бы невероятным перед войной в Ираке и весьма маловероятным после войны в Ираке. Открытие с/х рынков первого мира требует соглашения между поборником европейцев Францией и её американским покровителем в лице США. После войны в Ираке и событий предшествовавших этой войне, подобное соглашение даже трудно представить себе. Без соглашения по производству с/х продуктов и связанного с ним соглашения по услугам, другие компромиссы вряд ли будут достигнуты. Логика предрекала длительный перерыв в раунде переговоров в Дохе, пока там не остынут страсти и не восстановятся нормальные дипломатические отношения. Но дипломаты не верят в провалы подобных общественных мероприятий, и будут вести переговоры по пустому соглашению, которое оставит у каждого лишь чувство несбывшейся надежды.
Самый последний раунд переговоров в Уругвае продолжался с 1986 до 1994 год и в результате "гора родила мышь". После девяти лет переговоров Всемирный Банк, Международный Фонд /IMF/ и Генеральное соглашение по тарифам и торговле (/GATT/-прежнее название ВТО /WTO/) оценивали, что результаты уругвайского раунда могли бы повысить мировой ВВП на $ 140 миллиардов за восемь лет и достигнуть величины $ 274 миллиардов [6]. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР--/OECD/) была более оптимистичной и оценила подъём мирового ВВП за шесть лет с $ 200 миллиардов до $ 500 миллиардов и также предсказала падение ВВП в Африканских странах южнее Сахары на $1миллиард [7].
Никто не рецензировал эти данные, чтобы проверить действительно ли всё произошло как оценивалось прежде. По существу предсказанные доходы были настолько малыми относительно глобального ВВП, что эти величины было бы невозможно обнаружить, даже если они действительно имели место. Даже доход в $ 500 миллиардов распределённый на шесть лет оказался бы практически незаметным в глобальном ВВП, который сегодня приближается к $45000 миллиардам.
Раунд переговоров в Дохе принесёт значительно меньший вклад в глобальный ВВП, чем раунд переговоров в Уругвае.
7.2. Финансовая нестабильность третьего мира
Большую озабоченность у мировой общественности о третьем мире создают происходящие в нём финансовые кризисы. Однако следует помнить, что финансовые кризисы не происходят в самых бедных странах. Финансовые кризисы являются проблемой для тех развивающихся стран третьего мира, которые находятся в верхних слоях этой группы стран и которые берут в долг деньги под определенный процент, чтобы ускорить своё экономическое развитие. К таким странам относятся в первую очередь Мексика и Таиланд. Как-то реформировать существующую в первом мире систему, чтобы повлиять на кризисы в третьем мире - это совсем не та деятельность первого мира, которая могла бы помочь беднейшим из бедных.
Хотя и часто обвиняют пришествие глобализации за появление финансовых кризисов в третьем мире, на самом деле истинной причиной этих кризисов является переход стран третьего мира к капитализму. По мере движения мира в сторону от социалистических или квазисоциалистических форм организации общества, он будет становиться богаче, но и с большей уверенностью можно также утверждать, что мир будет становиться всё более нестабильным. Экономические нестабильности существовали в мире еще задолго до изобретения глобализации и эти нестабильности не собираются исчезать при пришествии в мир глобализации. Глобализацию можно винить только в том смысле, что решение страны участвовать в глобализации одновременно включает в себя решение страны участвовать в капитализме.
Мексиканский и Бразильский кризисы займов в 1982 году были первыми финансовыми кризисами, которые рассматривались как некая составная часть глобализации. Финансовые крахи в третьем мире ускорились в 1990-х гг. В 1996-ом году был еще один кризис займов в Мексике. В 1997-ом году начался азиатский кризис в Таиланде, который быстро распространился в Малайзию, Индонезию, Филиппины и Южную Корею. Этот кризис потряс основы третьего мира, поскольку несколькими месяцами ранее Всемирный Банк привел в пример эти пораженные кризисом страны как лучшие в мире модели экономического развития. В отличие от Латинской Америки, эти страны не имели бесконтрольных бюджетов, их правительства не занимали больших сумм денег в иностранных банках и скорости роста сбережений и инвестирования были достаточно высокими. Кризис в России начался в 1998-ом году. Не было никакой логической связи, но паника распространилась и на Бразилию.
Детали различны, но говоря укрупнено, все умозрительные обвалы и крупные нарушения уклада жизни за последние 400 лет имеют одинаковые причины и средства излечения. Последовательность событий в подобном обвале хорошо известна: некоторые экономические переменные (цены на землю, биржевые ценности, долги, торговые дефициты, величины валют, стоимость модных тюльпанов, компании типа dot.com) вдруг достигают таких уровней, которые превосходят их реальную стоимость в экономике. Каждый инвестор ( ни один из них не считает себя спекулянтом) прекрасно сознаёт возникшую реальность, но воображает, что он в состоянии предвидеть окончание этой вздутой реальности и поэтому вовремя выходит из игры. Однако перед концом этой вздутой реальности так поступают лишь немногие.
Когда переоцененные цены на активы падают, то, что раньше являлось хорошими заемами превращается в плохие заемы. Адекватные побочные факты становятся неадекватными и неадекватные заемы востребованы к возврату. Опасаясь дефолтов или недостатка ликвидности, банки не выдают краткосрочных заемов и предпочитают автоматически выкручиваться из создавшегося положения. Рынки кредитов замерзают. Поставщики, опасаясь, что им не заплатят, требуют наличные, не желая ждать положенные 90 дней для оплаты с момента отправки своих продуктов. Работающий капитал засыхает. За несколько часов до начала кризиса 1997 года в Восточной Азии, суда груженые сырьём для Кореи были остановлены в море у берегов Кореи в ожидании оплаты за сырьё. Даже финансово здоровые фирмы подчас не могут оплатить присланные им счета, поскольку от них неожиданно потребовали вернуть ранее полученный заём или вдруг старые поставщики потребовали предоплату. В подобных случаях, когда деловые фирмы не могут сами себя финансировать им приходится объявлять о своём банкротстве.
Обеспокоенные сохранностью их вкладов, как местные жители, так и иностранцы избавляются от валюты теряющей свою стоимость и приобретают различные валюты, которые не будут обесценены. Огромное количество денег покидает страну, и стоимость местной валюты снижается. При падении стоимости валюты, реальные стоимости возврата долга в иностранной валюте возрастают. При 4-х песо за один доллар, заём в $100 миллионов становится обязательством уплаты долга в 400 миллионов песо. При 6-ти песо за доллар, обязательство превращается в 600 миллионов песо. Поскольку каждый пытается избавиться от своей местной валюты и получить вместо нее доллары, то местные центральные банки постепенно растрачивают свои международные резервы, причем даже компании с достаточным количеством местной валюты, чтобы заплатить свои международные заемы, не могут получить в банке необходимые иностранные фонды для возврата долга. Так постепенно финансовый кризис становится кризисом в бизнесе, а затем и кризисом страны в целом.
Страх приводит индивидов к вылету из страны ближайшим рейсом самолета, но сам по себе страх и покидание страны пребывания это правильно для людей желающих сохранить своё богатство. Морских офицеров обучают, что храбрые офицеры должны тонуть вместе со своим кораблём. Однако в бизнес школах не учат тому, что капиталистическим инвесторам следует тонуть вместе с кораблем. В капитализме храбрые не тонут вместе со своим кораблем; их скорее учат тому, чтобы быть крысами, которые покидают корабль заранее еще до того как он утонет и как только они почувствуют угрозу для своего благосостояния. Этот инстинкт встроен в гены капиталистического животного - животного воспитанного защищать свой капитал. О стабильности глобальной финансовой системы пусть беспокоится кто-нибудь другой.
Рассмотрим аргентинскую экономическую катастрофу. Как всегда для этого нашлось много причин. Сорок процентов граждан Аргентины не платили свои налоги [8]. Бизнес фирмы обратились к правительству с просьбой защитить их от конкуренции, чтобы сохранить свои прибыли. В Аргентине мало отраслей промышленности работающих на экспорт. Электорат в Аргентине непостоянный и предпочитает быстрые договорённости. Выплаты коррумпированным чиновникам стала привычной стандартной оперативной процедурой. Никакая страна не может, без каких-либо ограничений, позволить себе иметь иностранные долги, которые растут быстрее, чем собственный ВВП; тем не менее, с 1976 по 2001 гг. долг Аргентины вырос с $ 8 миллиардов до $ 17миллиардов, т.е. до величины равной почти 60% ВВП [9].
Валютное Управление Аргентины установило постоянный обменный курс между долларом и песо 1:1. Никакая другая страна никогда не устанавливает навечно фиксированный курс своей валюты по отношению к какой-либо иностранной валюте. Чтобы поддерживать постоянный паритет валют у двух стран, эти страны были бы должны иметь одинаковые скорости роста производительности труда, одинаковые скорости инфляции, одинаковые скорости роста ВВП и одну и ту же склонность к импорту; они были бы должны привлекать одинаковые потоки капитала, поступающие в страну и иметь равную привлекательность своих экспортируемых продуктов в одни и те же страны и в тех же количествах. В мире нет таких одинаковых стран.
Когда поступающий в страну поток капитала уменьшился и стал неспособным покрывать торговый дефицит, то доллары стали уходить из Аргентины. По правилам Валютного Управления , где печатаются местные песо жестко связанные с имеющимися запасами долларов в стране, выпуск внутренних денег Аргентины также сократился. В результате в стране установилась рецессия. Однако спусковым механизмом, а не причиной кризиса в Аргентине в 2002 году, явился кризис в Бразилии и резкая девальвация валюты в Бразилии в 2000-ом году. Бразильские товары вдруг стали стремительно дешеветь. Аргентина старалась продавать меньше в Бразилию и покупать больше товаров у Бразилии. Торговый дефицит у Аргентины стал больше, ограничительные монетарные политики стали более жесткими и рецессия возросла. С политической точки зрения, никакая страна не может вечно бороться с рецессией путем снижения собственного дохода за счет уменьшения собственного импорта. Аргентина обратилась за помощью к доброму "дяде", когда скорость роста в стране достигла 25% в 2002-ом году, т.е. когда уже наступил пятый год её рецессии [10].
Внешние организации, такие как МВФ, в лучшем случае могут сыграть второстепенную совещательную роль в оценке последствий финансового кризиса, т.е. высказать своё мнение о том, кто выйдет с успехом из кризиса и кто потерпит неудачу. Главная роль МВФ состоит в том, чтобы дать той или иной стране некоторую сумму денег из резервного фонда валюты с тем, чтобы у этой страны было бы больше времени на восстановление своей разрушенной экономики, но сам МВФ не может это сделать вместо потерпевшей страны. Подобные заботы должны решать сами страны. МВФ может также принимать на себя вину за те или иные политики, которые были навязаны тем или иным странам. Руководящий состав МВФ не избирается, а назначается, так что он будет всегда виновен при проведении популярной или не популярной политики. Более того, руководство МВФ может обеспечить политическое убежище правительствам, которые навязывали стране эти политики.
С некоторой долей оправдания многие обвиняют МВФ в том, что он пытается быть доктором с единственным набором лекарств (фискальная строгость, высокие ставки банковского процента, освобождение финансовых рынков и приватизация промышленных предприятий принадлежащих государству), которые назначаются при любом заболевании [11]. Высокие процентные ставки сокращают бегство капитала из страны. Правительственные бюджетные избытки побуждают увеличить скорость роста сбережений у населения, снизить доходы и сократить импорт, чтобы ограничить торговые дефициты. Эти политики могут оказаться пригодными для Латинской Америки, где скорости роста сбережений достаточно низкие, но они непригодны для таких стран как Южная Корея, где скорости роста сбережений уже весьма высокие. (Корея имеет национальную скорость роста сбережений в 40%) Строгость в политике также непригодна, если её применять одновременно ко многим странам, поскольку она приводит к прекращению совокупного спроса и ухудшению остальных проблем замедляющих рост мировой экономики.
Рассуждая в историческом плане, МВФ был очень хорош при восстановлении международной стабильности (в этом его главная работа), но МВФ был просто ужасным при восстановлении национального процветания в той или иной стране (в этом заключалась его второстепенная работа). В Индонезии международные инвесторы рисковали и в результате порядок был восстановлен, но, тем не менее, спустя шесть лет средний доход индонезийской семьи всё еще ниже того уровня, который был у неё в начале кризиса. Обращаясь к прошлому, предсказания МВФ всегда слишком оптимистичны относительно того насколько строгие предложения МВФ снизят скорости роста экономики в той или иной стране. В последующие годы всегда оказывалось так, что в этих странах ВВП были ниже, чем прогнозируемые значения МВФ. Ни какую из азиатских стран не заставляли силой выходить из кризисов 1997-го и 1998-го гг., ни какая из азиатских стран не могла стремиться к тому, чтобы ускорить рост своей экономики после приёма лекарств МВФ или же ускорить свой рост экономики за пять лет до приёма лекарств МВФ.
В Америке, как левые депутаты, так и правые выражали неодобрение политикам проводимым МВФ. Левое крыло политиков полагает, что МВФ слишком заботится о международных кредиторах, большом бизнесе и макро стабильности. МВФ навязывает свои строгие политики, совсем не думая об их влиянии на средний класс и бедных. Как отмечают левые, именно бедные потерпят урон в первую очередь, когда вмешается МВФ, однако это не бедные люди создали все эти проблемы.
Правое крыло политиков полагает, что МВФ преуменьшает реальности риска принятого в капиталистических обществах. МВФ финансирует спасительное покидание страны для кредиторов и тех, кто взял деньги в долг, если они приняли плохие решения. Поступая так МВФ создаёт определенную моральную опасность, где люди сознательно берут плохие займы будучи уверенными, что МВФ спасёт их. С точки зрения правых банкротство-это прекрасное средство, которое поддерживает капиталистическую дисциплину и порядок. Правые также возражают по ряду предложений МВФ, поскольку видят в нём некий первый шаг на пути к созданию Мирового Правительства. Подобное международное агентство действительно заканчивает своё управление различными странами.
Страны развивающегося мира часто обвиняют МВФ в том, что он не понимает их проблем. Это возможно выразить и более точно, а именно - МВФ часто недооценивает существующее недоверие граждан своим собственным правительствам. Несмотря на закрытие нескольких тысяч банков во время кризиса американского Банка Сбережений и Займов, не было протестных движений против банков, застрахованных на федеральном уровне. Каждый вкладчик знал, что вскоре всем вкладчикам будут возвращены их депозиты. Их деньги были в безопасности. Вкладчики уже имели опыт и видели, как прежде происходили банкротства банков. Во всех подобных случаях вкладчики всегда получали назад свои деньги. По контрасту с Америкой, в Индонезии также существовала страховка вкладов, но никто из граждан не верил, что она могла бы защитить их депозиты. Эта система еще никогда не была испытана кризисом в этой стране. Кто знал, будут ли эти гарантии на самом деле? Почему средний вкладчик должен был верить тому, что все эти гарантии будут соблюдены? Граждане страны знали, что правительство часто не выполняло своих обещаний в других сферах деятельности. Как следствие этого недоверия имели место протестные движения граждан против банков в Индонезии, которые, конечно, не мог предвидеть МВФ. Подобные движения усугубляли эту и без того тяжелую проблему.
МВФ часто переоценивает возможности того или иного местного правительства по части проведения в жизнь своих обещаний. Перестройка системы экономики требует прочной базы для поддержки задуманных мероприятий, однако такая база не существовала ни в Индонезии, ни в России. Индонезия во многом походила на старый СССР, обеспечивая целостность своей страны только с помощью вооруженных сил. В отличие от Китая, Индонезия не имела такой длительной истории существования национального государства. В Индонезии много различных языков, религий и этнических групп, широко распространенных на тысячах островах, которые слабо взаимодействуют друг с другом. Первоначально все эти острова были завоёваны голландцами, затем власть над ними временно принадлежала японцам во время Второй Мировой Войны и лишь после войны власть над островами стала постоянно принадлежать военному правительству в Джакарте. Однако это правительство не смогло сделать Индонезию настоящей страной не более, чем завоевания России превратили старый СССР в одну страну.
Что же теперь следует делать международным агентствам в середине финансового кризиса - это предмет для споров и дискуссий между теми сотрудниками кто работал в МВФ и Всемирном Банке - двумя международными агентствами, имеющими прямое отношение к подобным проблемам. Часть этого диспута непосредственно следует из различий их институциальных ответственностей. МВФ существует, чтобы защищать жизнеспособность мировой финансовой системы. Стандартные лекарства МВФ могут нанести ущерб стране, где их применяют, но в то же время помогают восстановить доверие к мировой финансовой системе и удерживать потоки валюты от бегства через национальные границы. [12].
Именно в этом и состоит обязанность Джозефа Штиглица, в прошлом главного экономиста Всемирного Банка [13]. С его точки зрения главная задача МВФ состоит в том, чтобы защищать мировые финансы скорее, чем обещать мировую стабильность и рост экономики. МВФ всегда оказывает давление на правительства в отношении проведения быстрой либерализации, приватизации и стабилизации с помощью жестких политик (шоковая терапия и.т.п), которые увеличивают бедность и расширяют зазоры в доходах. Хотя либерализация и приватизация могут представлять собой и хорошие вещи, но с его точки зрения их следует проводить медленно, поскольку развивающиеся страны не обладают достаточным предпринимательским талантом, чтобы построить или управлять необходимыми новыми отраслями промышленности, в то время как свободная торговля разрушит старые отрасли страны.
С точки зрения Штиглица МВФ забыл о полной занятости граждан и в значительной мере превратился в некоего колониального правителя - над всеми своими странами--клиентами [14].Не удивительно, что он отражает взгляд Всемирного Банка на мир, а не взгляд на мир МВФ. И во многих других вещах он обвиняет деятельность МВФ за то, что он должен делать согласно своему статусу.
Легко согласиться, что МВФ подчас слишком глубоко вовлечен во второстепенное мелочное управление экономиками стран третьего мира при устранении последствий финансовых кризисов. В своём письме о намерениях 1998-го года рассматривался ряд вопросов по переговорам между Индонезией и МВФ, где, в частности, Индонезия обещала поэтапно сокращать субсидии на рыбные продукты и рис и устранить монополии в импорте зерна, а не риса. Она также обещала отменить ряд территориальных и маркетинговых ограничений на торговлю домашним скотом так, чтобы фирмы могли бы более свободно распределять свои продукты. Она также давала торжественное обещание ограничить региональные монополии на гвоздику, орехи, апельсины и ваниль; увеличить цены на керосин, дизельное топливо и электричество; сократить тарифы на химические вещества и изделия из металла и отменить административные цены на цемент. Она приняла на себя обязательства по закрытию двенадцати проектов по инфраструктуре. Ведение финансового учёта должно быть улучшено. Торговля и иностранные инвестиции были либерализованы. Налоги на экспорт и ограничения на импорт должны были поэтапно снижаться. Совсем не надо быть неуравновешенным человеком, который ненавидит МВФ, чтобы согласиться, что всё приведенное выше похоже на микроменеджмент.
Отчасти в ответ на его критику, МВФ запустил идею строительства формальной бюрократической процедуры для тех стран, которые пожелали бы получить разрешение на более легкий способ списания их долгов [15].Но государственный долг часто представлял собой совокупность частных долгов, которые национализировало государство. Правительства берут на себя долги своих фирм, чтобы не допустить банкротство иностранных инвесторов и долги местных побочных фирм, к которым эти инвесторы имеют законное отношение. Облегчение банкротства фирм под защитой правительства значительно облегчает процедуру банкротства частных фирм. Однако более важно, кто же всё-таки будет управлять системой для реализации банкротства всей страны? Кто будет ответственным судьёй в суде по банкротству? Кто узаконит решения суда? При банкротствах частных фирм почти всегда назначается новый менеджмент, чтобы управлять обанкротившейся фирмой. Проделать эту операцию с целой страной совсем иное дело. Что касается старых менеджеров, которым не удалось уберечь фирму от банкротства, то они, конечно же, были "неправильными" менеджерами, чтобы восстановить процветание фирмы, раз уж все долги с неё были списаны.
Государственное Казначейство США (министерство финансов) не проявило особого интереса к идее МВФ относительно "банкротства под прикрытием государства" и эта идея исчезла из виду вскоре после того как она возникла.
Прежний глава Казначейства при президенте Буше, Пол О`Нейл, считал, что взгляды МВФ и Мирового Банка на банкротство были неправильными. Никакую помощь не следует давать обанкротившимся странам. Странам надо пройти банкротство, чтобы научить их и их инвесторов быть более внимательными и осторожными в будущем. Всякие спасения, с его точки зрения, воодушевляют даже на нечестные поступки, поскольку инвесторы заранее знают, что будут спасены. Подход О`Нейла был опробован в Аргентине, но быстро прекращён, когда аналогичные проблемы разразились в Бразилии и Уругвае. В начале 2003-го года правительства ряда стран, на правах своего членства в МВФ, потребовали от руководства МВФ оказать помощь Аргентине. Эти правительства не захотели испробовать шанс того, что могло бы случиться и в их странах. В конце концов Аргентина доказала своим примером, что ничего не делать, не является настоящим выбором.
МВФ и Мировой Банк первоначально были задуманы в 1944-ом году, чтобы выполнять ряд функций, которые в настоящее время уже больше не нужны. Обе эти международные организации нуждаются в фундаментальном пересмотре их правовых функций.
Всемирный Банк был предназначен для обеспечения стран займами для реализации прибыльных больших проектов инфраструктуры, которые не могли финансировать страны третьего мира. Сегодня нет необходимости в этой функции, поскольку мировые рынки капитала обладают большим количеством фондов, и они сами стремятся финансировать прибыльные проекты инфраструктуры стран третьего мира. А если эти проекты не будут прибыльными, то их вообще никто не будет финансировать. Первоначально Всемирный Банк не был предназначен стать институтом по общему экономическому развитию стран третьего мира, т.е. выполнять функцию, которую он выполняет теперь.
МВФ, как международный институт, был задуман для того, чтобы работать с благополучными индустриальными странами в периоды, когда между ними возникали проблемы в нарушении баланса платежей. Эту функцию Мировой банк не выполнял с начала 1970-х гг. Он не был предназначен быть мировым центральным банком обеспечивающим ликвидность (подвижность активов) для стран третьего мира в середине финансовых кризисов - именно эту функцию он выполняет в настоящее время. Всемирному Банку следовало бы стать Всемирным Отделом Образования -многосторонним агентством помощи, которое сосредоточило бы своё внимание на образовательной миссии. При этом многие другие виды деятельности Всемирного Банка следовало бы вообще отбросить. При возникновении глобальных вопросов здравоохранения, их следовало бы передать во Всемирную Организацию Здравоохранения (ВОЗ). Мир не нуждается в институте (агентстве), который бы осуществлял общую техническую помощь по экономическому развитию стран третьего мира и обеспечивал бы их фондами по развитию инфраструктуры.
Всемирному Банку следовало бы также иметь мандат на совместное инвестирование фондов в образование для бедных стран, каким бы образом эти инвестиции ни привели к более высоким уровням образования. Экономический рост экономики требует большего образования и лучшего распределения его среди населения. Зачастую это означает перераспределение внимания в сторону элементарного образования для каждого, чем затрату слишком многих фондов на университетскую подготовку немногочисленной элиты, как, например, в Латинской Америке.
Никакое зарубежное агентство не может заставить Африку или Индию произвести в своих странах необходимые социальные изменения, чтобы сделать всеобщее образование реальностью. Культурные перемены, такие как устранение кастовой системы в Индии, в частности касты неприкасаемых, должны непременно произойти. Только местные политические режимы в состоянии выполнить подобные изменения. Правительства должны построить аэропорты, как в прямом, так и переносном смысле, если они хотят, чтобы самолёты глобальной экономики там приземлялись. Зарубежные инвесторы могут заплатить за подъездные пути, но они не могут заставить правительства начать строительство необходимых транспортных линий. Заключительная ответственность за управление местными экономиками лежит на соответствующих национальных государствах. И это останется таковым на будущее до тех пор, пока будут существовать национальные правительства. Остальной мир может дать совет и даже дал бы денег, когда его совет принимается, но он не может заставить правительства производить изменения в таких местах, где не хотят подобных изменений.
В результате, обновленному Мировому Банку не следует выделять деньги на создание школ, если страны не продемонстрируют, что у них уже образовалась такая социальная организация, которая позволит организовать школы и покажет свои возможности как в управлении школами, так и в охвате образованием всех детей школьного возраста. Иностранным фондам помощи, поступающим из богатых стран в бедные страны, следовало бы также сосредоточить своё внимание и на таких странах, где уже имеется всеобщее бесплатное школьное образование и где эти мероприятия уже близки к завершению. Если страна может хорошо управлять своей школьной системой, то она , несомненно, имеет такую социальную организацию, чтобы участвовать в экономическом развитии. Подобная страна привлечёт на свою территорию прямое иностранное инвестирование буквально к каждому нуждающемуся, если стране удастся выполнить подобные мероприятия в области образования. Образование - это правильный индекс оценивающий помощь самому себе и он учитывается при принятии решения о том стоит ли давать стране иностранную помощь или нет.
Если взглянуть на финансовые кризисы в третьем мире, то можно убедиться, что реальный урон странам наносится не во время самих кризисов, а в ходе продолжительных периодов аскетизма и строгости, которые наступают после этих кризисов. Эти периоды аскетизма и строгости могут быть устранены. МВФ следует продолжать концентрировать своё внимание на финансовых кризисах в третьем мире. Однако правильным ответом на эти кризисы является ни более щедрая помощь, ни менее тягостные условия помощи, ни меньшие или облегченные условия спасения инвесторов, ни более структурированные банкротства. Правильный ответ не может быть найден и в отказе оказать помощь странам в кризисе, так что инвесторы и заёмщики испытывают реальные риски как при вкладывании денег, так и заёмщики, берущие деньги в долг. Моральная опасность - это ложная проблема.
Вместо всего этого МВФ следовало бы управлять системой международной страховки, которая, кстати, очень похожа на деятельность национальной системы страхования банковских депозитов. В нормальное время, до того как кризис произошел, МВФ следовало бы также точно сформулировать особенности политики во время неразберихи, которые давали бы стране право на страховку международной ликвидности. Если страна примет эти условия и затем наступит международный финансовый кризис, то она получит обещанные фонды без каких-либо дальнейших перемен в этой политике. Критерии экономического здоровья точно определяются до наступления кризиса, а не в середине кризиса или в период развала после кризиса. При наступлении кризиса МВФ не может добавлять любые новые критерии. Он просто рассредотачивает обещанные фонды.
Система страхования могла бы иметь два различных уровня поддержки. Первый уровень определялся бы по формуле, которая зависит от размера страны получающей помощь и степени её привязки к условиям МВФ. Второй уровень мог бы определяться степенью дополнительной защиты и степенью дополнительной ликвидности, которые страны могут купить, делая ежегодные взносы в МВФ в валюте отличающейся от собственной.
Вместо того, чтобы поднимать налоги в стране, урезать расходы и поднимать банковские ставки процента во время кризиса, делающими ВВП значительно меньшим, страны лучше бы выясняли, то, что их финансовые политики утверждены и признаны здравыми и что они получат необходимую международную ликвидность, чтобы выйти из экономического шторма. Для тех стран, имеющих право на международную ликвидность, максимальный урон в суровые периоды после кризиса был бы исключен.
Внося свои собственные приемлемые требования, о чем бы ни шла речь, они были бы правильными требованиями, которые соответствовали бы условиям отсутствия роста экономики при кризисе - МВФ мог бы рассматриваться как некое агентство, которое скорее занято тем, что ускоряет рост экономики, чем агентство, которое замедляет рост экономики. В этом случае МВФ перестал бы быть некоторой квазиколониальной мощной организацией, которая занимается "микроменеджментом" в некоторых экономиках и которая никем не уполномочена делать это.
7.3. Конец роста экономики основанной на экспорте
Наиболее важной проблемой развития, с которой сталкиваются развивающиеся страны третьего мира, однако, является не изучение того как надо более эффективно действовать в период финансовых кризисов, а нечто иное. Существует значительно больший предмет для обсуждения: каждая страна пытается найти замену для своей текущей стратегии экономического развития основанной на расширении экспорта. Действительно, модель экономического развития, основанная на экспорте, сегодня разрушается в результате упорного желания Китая следовать этой модели и неспособности США постоянно справляться с огромными торговыми дефицитами.
Все страны, которые преуспели в своём экономическом развитии за последние сорок лет, использовали экспортную модель экономического развития. Япония поступала так в 1960-ые, 1970-ые и 1080-ые гг. Тайвань, Сингапур, Южная Корея и Гонконг поступали так в 1980-ые и 1990-ые гг. Юго-Восточная Азия так поступила в 1990-ые годы, а континентальный Китай поступает так в наши дни.
В экспортной модели развития, изобретенной в Японии, местные фирмы экспортируют свои продукты в благополучные индустриальные страны, в которых рынки столь велики, что небольшое увеличение доли рынка (за счёт пришельцев) приводит к очень большой скорости роста экономики в небольшой развивающейся стране. В результате экспорты этой небольшой развивающейся страны могут расти значительно быстрее, чем рост ВВП этой страны и подталкивать вперёд её экономику. Так, например, в Японии экспорты выросли более, чем в два раза, также как и ВВП, во время периода быстрого роста её экономики.
В экспортной модели развития все стратегии направлены на накачивание экспорта. Если экспорты могут возрастать от 15% до 20% в год, то вся экономика в этой стране может вырасти от 7% до 8% в год. Располагаемые (от экспорта) фонды позволяют покупать оборудование, запасные части и технологии, чтобы позволить стране стать ещё более эффективной. В дополнение отметим, что экспортная модель заставляет фирмы развивающихся странах быстро становиться эффективными, поскольку они должны продавать свои продукты на иностранных рынках высокой конкурентности и без соответствующей защиты со стороны правительства. Это благодатная и эффективная сфера деятельности.
То, что звучит разумным, особенно, когда это слышно порознь в каждой отдельной стране -- "больше экспортировать" - становится бессмыслицей, когда рассматриваешь совокупность всех стран в мире, где каждая страна планирует экспортировать больше и больше. Как могут все страны увеличивать свои экспорты на 15-20%% в год, когда мировая экономика может возрасти только на 3% или 4% в год? Значит, страны не смогут так увеличить свои экспорты. Как может каждая страна иметь торговый избыток? Это невозможно. Если рассуждать в глобальном масштабе, то сумма торговых избытков и торговых дефицитов всех стран, взятых вместе должна быть равной нулю.
По определению, экспорты могут расти быстрее, чем ВВП только в том случае, если импорты также растут быстрее, чем ВВП. В счетах нашей национальной экономики принято добавлять экспорты к ВВП , а импорты вычитать из ВВП. В совокупности для всех стран взятых вместе, рост импортов должен быть равен росту экспортов.
Экспортная модель роста экономики умирает, когда каждая страна хочет её использовать. Экспортная модель роста экономики срабатывает только тогда, когда лишь несколько малых стран играют в эту экономическую игру. Главными игроками экспортной модели роста в 1980-х и 1990-х гг. были: Южная Корея, Тайвань, Гонконг и Сингапур-вместе их население было равно 65-и миллионам человек. В Японии было население 110 миллионов человек, когда она играла в эту игру в 1960-х и 1970-х гг.
Все те страны, которые испытали развал экономики во время кризиса 1997-го года в Азии, до этого следовали стратегиям экспортной модели развития. Причем уже во время кризиса все они имели большие торговые дефициты, так, например, еще за два года до наступления кризиса их торговые дефициты были: $ 13 миллиардов в Индонезии, $ 10 миллиардов в Малайзии, $ 18 миллиардов в Таиланде, $ 8 миллиардов на Филиппинах и $ 31миллиард в Корее [16]. Их скачок от прежних торговых избытков в сторону торговых дефицитов можно непосредственно проследить и на решении континентального Китая продолжить игру в экспортную модель роста экономики. Как только Китай предложил рынку более образованных, но и более дешевых рабочих, чем в Юго-Восточной Азии, в сочетании со своим, значительно большим внутренним рынком, он быстро вытеснил с рынка экспорты других азиатских стран. По мере того как фирмы из Юго-Восточной Азии перемещали свою зарубежную экспортную деятельность в Китай, чтобы воспользоваться преимуществом -- более низкой стоимостью труда, торговые избытки, которые ранее были у стран Юго-Восточной Азии, перешли теперь в Китай. Иными словами двухгодичный торговый избыток в $ 80 миллиардов был получен Китаем и потерян для стран Юго--Восточной Азии. Страны, которые рассчитывали на получение торговых избытков при использовании экспортных моделей роста экономического развития получили торговые дефициты.
За исключением Южной Кореи, никакая из азиатских экономик, участвовавших в кризисе 1997 года, не была в состоянии вернуться к докризисным скоростям роста своих экономик. Оставляя в стороне годы кризиса (1997 и 1998 гг.), и сравнивая период 3-х лет после кризиса с 5-ю годами до кризиса, мы видим, что после кризисная скорость роста экономики в Индонезии равна лишь 1/3 от того, что было в докризисные годы, а в Малайзии лишь 1/2 от того, что было и в Таиланде лишь 40% от того, что было. Филиппины последними присоединились к клубу быстроразвивающихся стран в Юго-Восточной Азии. Филиппины имели отрицательный рост в 1991-м году и очень низкие скорости роста в 1992 и 1993 гг., так что средние за 5 лет докризисные годы и средние за 3 после кризисных года не слишком отличаются друг от друга. Однако средняя скорость роста экономики за 3 после кризисных года, стала на 30% ниже, чем средняя скорость роста экономики за 3 докризисных года [17].
Южная Корея не могла силой отодвинуть в сторону Китай от рынка, однако очень крупная девальвация своей валюты дала возможность Южной Кореи отобрать у Японии некоторые рынки. Тем не менее, несмотря на возврат к прежним скоростям роста экономики, южно-корейский ВВП на душу населения в 2002-м году всё еще оставался далеко ниже того значения, которое она имела в 1996-м году [18].
Китай излагает свою точку зрения на вопрос, почему все другие азиатские экономики имеют доходы на душу населения, рассчитанные в долларах, оказались ниже тех значений, чем в начале кризиса 1997-го года. Для конкуренции с Китаем в этих странах были снижены зарплаты, при этом некоторые страны были вынуждены девальвировать свои национальные валюты. И, несмотря на все эти большие девальвации, которые происходили прежде и продолжаются в настоящее время, компания Делл (Dell), например, переводит свою деятельность по производству компьютеров из Малайзии в Китай. Прямые иностранные инвестиции в Малайзии стали теперь меньше, чем 1/3 от того, что было до кризиса 1997-го года [19]. И это не единственный случай.
Чтобы избавиться от китайского экономического влияния, этим странам было необходимо быстро поднять свой технологический уровень, но у них не было достаточно образованных исполнителей, чтобы решить эту проблему. Южная Корея обладала достаточно образованной рабочей силой и сумела перевести все свои экспорты, требующие низкой зарплаты, в Китай. Однако страна обошлась без девальвации своей валюты, но при этом Южная Корея, всё же, не могла заменить эти переданные Китаю экспорты другими экспортами, требующими высокой зарплаты, из-за конкуренции с Японией, которая этим воспользовалась и быстро увеличила свой торговый избыток. И, как это уже часто бывало в истории Южной Кореи, она вновь оказалась зажатой между двух своих огромных соседей.
При стоящем на их пути Китае никакая из южно-азиатских стран не могла вернуться к их старым стратегиям, основанным на экспортной модели роста экономики, Китай настолько огромен, что когда он сам решает построить свою экономику, основанную на экспорте, то это похоже на то, что как будто бы каждый на земном шаре решил построить у себя экономику, основанную на экспорте. Однако, с математической точки зрения это просто невозможно. Благодаря истории коммунизма в Китае (многие базовые потребности человека, такие как жильё, осуществлялись бесплатно или по очень низкой стоимости), а также заниженной стоимости национальной валюты, стоимость внутренней структуры в Китае ниже, чем в любой другой стране. Благодаря коммунистической и конфуцианской вере в необходимость и полезность образования для всех граждан страны, Китай имеет лучше образованное население, чем в какой-либо стране развивающегося мира. Китай имеет значительно более крупный внутренний рынок, чем где-либо в мире, и благодаря своему размеру нет особой необходимости быстро повышать зарплаты по мере того как иностранные фирмы размещают в Китае своё зарубежное производство.
В правую часть уравнения, описывающего рост экономики за счёт экспорта, просто добавьте чистую сумму, полученную от экспортов, которую различные правительства в мире публично провозглашают целью своей экономики. В правой части получаются огромные суммы. Однако, следует помнить, что никто не может иметь больше экспортов, если кто-либо еще имеет больше чистых импортов. Есть только три места в мире, которые могут иметь большие торговые дефициты - Япония, Европа и США. Экспортная модель экономического развития могла бы быть расширена на некий более длительный период времени, если бы Япония и Европа пожелали бы иметь торговые дефициты, и приняли бы участие в торговом дефиците США. Но они не хотят. Если их спросить, как они собираются выздоравливать от своих текущих экономических проблем, то страны, такие как Германия и Япония скажут, что они планируют больше экспортировать в США. Существенно отметить, что остальные страны развитого мира также решили положиться на экспортную модель экономического роста и эта их предрасположенность к этой модели лишь ускоряет её гибель в будущем. Подобная ситуация оставляет Америку в положении единственного в мире рынка куда могут хлынуть новые экспорты из различных стран, но Америка начинает этот процесс имея собственный торговый дефицит приближающийся к $ 450-ти миллиардов. Добавьте еще несколько сотен миллиардов к уже имеющемуся дефициту и американский дефицит тогда должен стать робким и пугливым в глазах международных инвесторов, которые не хотят потерять деньги на их американских инвестициях. Для спекулянтов-валютчиков, наблюдающих за ростом американских дефицитов, уход валют от долларов должен выглядеть весьма привлекательно.
Любая страна, следующая стратегии основанной на экспортной модели развития роста экономики, сталкивается с падением стоимости доллара, когда американский торговый дефицит длительное время не компенсируется. Незамедлительно бизнес дорожает. Глобальные цепочки поставок разрываются и устанавливаются в других местах. Фабрики, нацеленные на американский рынок могут потерять свою стоимость поскольку они теперь не смогли бы с прибылью продать свою продукцию, если с ними будут расплачиваться долларами потерявшими свою прежнюю стоимость. И на всей поверхности земного шара не нашлось бы места, где было бы возможно продать продукцию этих фабрик.
Благодаря Китаю экспортная модель экономического развития умирает в азиатских странах, которые прежде с успехом использовали эту модель. Поэтому в этих странах скорости роста экономики не оживились после кризиса 1997 года. Изобретатель стратегии экспортной модели роста экономики Япония неоднократно пыталась оживить свою экономику в 1990-х гг. с помощью большой волны экспорта, но все её попытки оказались тщетными. Что раньше обычно было возможным, теперь больше невозможно. Латинская Америка говорит о переходе к экспортной стратегии развития, но Мексика, как страна продвинувшаяся в этом направлении дальше всех стран Латинской Америки, в настоящее время быстро теряет свои предприятия в Китае. Огромный Китай сегодня остался единственной частью мира, которая имеет жизнеспособную экспортную стратегию. Однако и Китай рано или поздно также обнаружит, что эта экспортная игра подходит к концу и это может произойти, когда США больше не смогут себе позволить иметь огромные торговые дефициты.
Разумеется, что никто не сможет предсказать точное время, когда это произойдёт, но игра с экспортной моделью роста экономики определенно подходит к своему концу. Именно в тот момент, когда большинство стран третьего мира стали убеждаться в достоинствах экспортной модели роста экономики, эта модель начала двигаться в сторону своей гибели-раздавленная между решением Китая следовать этой экспортной модели и неспособностью США постоянно иметь большие торговые дефициты. То, что было успешным за последние полвека, не будет успешным в следующие полвека. Успешными будут те страны, которые предложат новые стратегии роста экономики.
Замену экспортной модели развития необходимо искать среди выдвигаемых стратегий внутреннего развития страны подобных тем, которые были использованы Америкой в 19-ом веке. В американской модели развития были сделаны крупные инвестиции в инфраструктуру (железные дороги, электрификация, телеграф), которые не только продвинули вперед экономику, но и сделали её очень эффективной. Улучшенная, более скоростная транспортная система и система коммуникаций сделали возможным создание такой национальной экономики, которая смогла получить преимущество перед традиционными индустриальными экономиками, как по масштабу, так и по охвату сфер деятельности. Электрификация сделала возможным переход от централизованных источников энергии эры водяного пара к распределённым по всей территории источникам энергии века электричества. Машины, каждая со своим источником энергии могли быть скомпанованы в более продуктивные схемы, причем в таких местах, где не могли быть использованы большие по размерам паровые машины.
Рост экономики исходя из внутренних особенностей и потребностей страны - это не возврат к потерпевшей крах модели квазисоциализма и замене импорта, испробованными в большинстве стран развитого мира в 1950-х и 1960-хгг. Конкурентная среда придавала силы и поддерживалась за счёт того, что иностранцам было позволено участвовать и конкурировать по тем же правилам, которые применялись для граждан этой страны. Иностранцы, на самом деле, поощряемые войти и вытеснять из бизнеса местные фирмы, если они, конечно, смогут, стараются держать местные фирмы в известном напряжении. Эта внутренняя конкуренция на местах, а не внешняя конкуренция в сфере экспорта, создаёт определённое давление, необходимое для того, чтобы все фирмы были бы более эффективны.
Сегодня инвестиции в необходимую инфраструктуру отличались бы очень от инвестиций 19-го века. Инвестиции в телеграфию заменяются инвестициями в совремённые системы телекоммуникаций. Но, тем не менее, эти инвестиции идут по тем же самым общим направлениям. Инвестиции в коммуникации, транспорт и электрификацию всё ещё остаются необходимыми для большинства стран развивающегося мира, что подталкивает их экономики вперёд и делает их более эффективными.
Те, кто выигрывают, продвигаются впереди общей волны и они лишь слегка изменятся, прежде чем кто-то ещё будет вынужден измениться. Но будучи первыми, очень трудно отказаться от игры в экспорт, ведущий к росту экономики, поскольку эта игра была успешной особенно для тех, кто первым начал эту игру. К сожалению, Китай продолжает играть в эту игру, которая сулит всем остальным проигрыш, но пока размеры Китая позволяют ему вести эту игру, которая, в конце концов, закончится для него проигрышем. Китай закончит эту игру с множеством бесполезных фабрик на своей территории, которые делали продукцию для рынков США, в то время, когда доллар пойдёт ко дну.
|