Глава 2. Церковь и народ
2.1. Деятельность Православной Церкви во время Великой Отечественной войны
По книгам, кинофильмам, рассказам ветеранов мы знаем о подвиге на полях сражений и в тылу, который совершили наши соотечественники, чтобы победить. А вот о подвиге сотен монашествующих, церковно- и священнослужителей известно мало. Тема эта только начинает обсуждаться.
Великая сила молитвы
Когда началась Великая Отечественная война, Патpиаpх Антиохийский Александр III обратился к христианам всего мира с посланием о молитвенной и материальной помощи России.
Митрополит Гоp Ливанских Илия (Антиохийский патpиаpхат) всегда молился о спасении России. После обращения Александра III митpополит Илия усилил молитвы о спасении России от вражеского нашествия. Он ушел в затвоp. В каменном подземелье, где не было ничего, кpоме иконы Божией Матеpи, митрополит Гор Ливанских просил Богородицу открыть, чем можно помочь России.
В подземелье не доносился ни один звук с земли. Затворник не ел, не пил, не спал - только стоял на коленях перед иконой Божией Матери с лампадой и молился. Каждое утро ему приносили сводки с фронтов. Через трое суток молитвы ему явилась в огненном столпе Сама Матерь Божия и объявила, что он должен передать определение Божие для страны Российской. Если все, что определено, не будет выполнено, то Россия погибнет.
Должны быть открыты по всей стране храмы, монастыри, духовные академии и семинарии. Священников необходимо вернуть с фронтов и из тюрем и позволить им служить. Нельзя сдавать Ленинград. Надо вынести Казанскую икону и обнести ее с крестным ходом вокруг города, и тогда ни один враг не ступит на его землю. В Москве перед Казанской иконой также нужно совершить молебен. Икону надо привезти в Сталинград, который сдавать нельзя. Икона должна идти с войсками до границ России. Когда закончится война, митрополиту Илии следует приехать в Россию и рассказать, как она была спасена.
Казанская икона Божией Матери [1]
Здесь необходимо рассказать о той роли, которую с давних пор играет эта икона в русской истории. Она связана с величайшими историческими событиями России, с именами людей, ставшими великими и глубоко почитаемыми народом.
С нею, например, тесно связана судьба священномученика патриарха Ермогена. Он лучше кого-либо повествует об обретении иконы в "Повести о честном и славном явлении образа Пречистой Богородицы в Казани".
В конце июня 1579 года в Казани случился пожар, уничтоживший большую часть города. Пожар начался с дома Онучиных.
Через две недели после пожара Богоматерь трижды явилась девочке Матрене Онучиной во сне и повелела возвестить архиепископу и воеводам города Казани, чтобы они обрели ее образ в земле на месте пепелища двора Онучиных. Девочке не поверили, и Богородица являлась ей трижды. Тогда Матрена с матерью стали заступом копать в указанном месте, где до пожара была печь. На глубине трех локтей (около метра) обнаружили икону. Одним из первых очевидцев этого чудного явления был скромный священник Никольской церкви Ермоген, который впоследствии стал Патриархом всея Руси. Он писал: "…чудотворный образ чудно сиял светлостью, как будто вновь был написан красками, тогда как земной прах нисколько не коснулся того чудного образа, как сами мы видели".
К месту обретения иконы сразу же стеклось множество народа, город огласился праздничным звоном. Этот день - 8 июля с 1579 года стал ежегодно праздноваться в Казани, а потом и по всей Руси. На месте обретения иконы в том же году царь Иоанн IV основал Богородицкий монастырь, где хранилась явленная Казанская икона. В этом монастыре приняли постриг Матрена с матерью.
Есть особый смысл в том, что Казанская обретена в недрах земли. Своим явлением Божия Матерь освящает стихии нашего мира: огонь, воду, воздух, растения и землю. В огне и на воздухе явились иконы Толгская и Тихвинская, на водах - Иверская, на деревьях - Феодоровская, Жировицкая. Казанская пришла из недр земных, как человек пришел на Землю из ее праха. Эту мистическую связь Богородицы с Землей глубоко почувствовали на Руси верующие люди. Не случайно зовут в народе Землю - Мать-Земля, а Богоматерь иногда в молитвах именуют "Землею благою".
Свою чудесную помощь икона явила в Смутное время, ровно через 33 года после обретения, когда Русь подверглась вторжению польских интервентов, вынашивавших замыслы посадить на Российский престол чужеземца и иноверца. Польские войска взяли Москву, захватили в плен и заточили в темницу Патриарха Московского и всея Руси Ермогена.
В заточении патриарх молился Богоматери, из темницы до русских патриотов доходили его призывы, чтобы они "крепко стояли за веру, унимали грабеж, сохраняли братство и, как обещались, положили души свои за Дом Пречистой, за чудотворцев и за веру". И вскоре сформировалось нижегородское ополчение Минина и Пожарского.
У князя Дмитрия Михайловича Пожарского был список с Казанской чудотворной иконы. С этой иконой войска князя подошли к стенам захваченной поляками Москвы. Готовясь к штурму, русское воинство три дня постилось и молилось пред иконой Богоматери о победе.
Архиепископу Арсению, находившемуся в плену у поляков в осажденном Кремле, было видение преподобного Сергия Радонежского, который сказал: "Арсений, наши молитвы услышаны, предстательством Богородицы суд Божий об Отечестве преложен на милость, завтра Москва будет в руках осаждающих и Россия спасена".
22 октября 1612 года был взят Китай-город, а еще через два дня - Кремль. 25 октября в воскресный день русские войска с крестным ходом вошли на Красную площадь с Казанской иконой Богоматери впереди.
В 1649 году, 22 октября, установлено было совершать празднование Казанской Богоматери во всей России по случаю рождения у царя Алексея Михайловича наследника престола - цесаревича Дмитрия Алексеевича, что для России, недавно испытавшей тяжкие бедствия от пресечения царского рода, служило радостным залогом будущего благоденствия.
Князь Пожарский в честь Пресвятой Богородицы за помощь в победе воздвиг на Красной площади в 1630-е годы храм Казанской иконы, где она хранилась почти триста лет. В двадцатые годы XX столетия храм был варварски уничтожен. 4 ноября (22 октября) 1990 года патриарх Московский и всея Руси Алексий II освятил место и положил на него первый камень воссоздаваемого храма.
Особую роль Казанская икона сыграла в Санкт-Петербурге. Известно почитание этой иконы Петром Великим. В 1709 году накануне Полтавской битвы царю сказали, что в селении Каплуновке находится чудотворный список Казанской иконы Божией Матери. По государеву указу образ был доставлен в стан русской армии, который расположился под Харьковом. Ожидая сражения, царь долго молился пред иконой Божией Матери, он повелел обнести образ пред полками. Во время битвы 27 июня икона стояла на поле боя.
В честь великой Полтавской победы Петр I построил Сампсоньевский собор в Петербурге, куда первоначально и поместил Казанскую икону.
Есть крепко утвердившееся в народе предание о том, что Казанской иконой благословил Петра Великого святитель Митрофан Воронежский еще до основания Петербурга: "Возьми икону Казанскую Божией Матери - и она поможет тебе победить злого врага. Потом перенесешь эту икону в новую столицу… Казанская икона станет покровом города и всего народа твоего".
В дни страшной блокады во время Великой Отечественной войны эти слова знали все жители осажденного города. И верили, что враг не войдет в город, пока на него распространяется покровительство Божией Матери.
В 1710 году царь повелел перевезти из Москвы чудотворный образ Казанской Божией Матери. Скорее всего, эта икона была списком с обретенной в Казани.
Некоторое время Казанская икона пребывала в Александро-Невском монастыре. Императрица Анна Иоанновна повелела построить для Казанской иконы специальный храм, который встал на углу Невского и Мещанской (впоследствии Казанской).
В народе храм обрел свое название по находящейся в нем святыне - иконе Казанской. С нею связано восшествие на престол Екатерины Второй, где она была провозглашена императрицей, а ее семилетний сын Павел - цесаревичем. Так Казанская стала еще и покровительницей российских императоров.
Павел I, вступив на престол в 1796 году, решает воздвигнуть более достойный храм для общенациональной святыни. Объявляется грандиозный конкурс проектов, в котором участвуют самые прославленные зодчие. А победил бывший крепостной, пока малоизвестный архитектор А. Н. Воронихин. Проект был одобрен Павлом I, а первый камень при начале строительства заложил 27 августа 1801 г. Александр I. Собор строился десять лет, а в центральный иконостас была помещена Казанская икона Божией Матери - святыня Санкт-Петербурга.
В 1812 году пришло новое испытание для России - Отечественная война. Князь М. И. Кутузов, назначенный главнокомандующим, готовясь к отъезду на фронт, молился пред чудотворной иконой за спасение России. А 25 декабря 1812 года, в праздник Рождества Христова, в Казанском соборе перед Казанской иконой служили первый благодарственный молебен "За избавление России от нашествия галлов и с ними двунадесяти языков". К святому месту были принесены трофеи: ключи городов, неприятельские знамена, жезлы.
После 1917 года Казанская икона страдает и бедствует вместе с народом. 36 лиц духовного звания, в том числе митрополит Вениамин, были арестованы и приговорены к мученической смерти "за сопротивление в изъятии церковных ценностей для голодающих Поволжья". Иконостас - бесценный художественный памятник, оклад и прочее убранство иконы были спешно разобраны и отправлены на переплавку. Вершиной надругательства стало "упразднение" собора в 1929 году и создание в нем Музея религии и атеизма. Чудом спасенную Казанскую икону сумели перенести в действующий Князь-Владимирский собор.
В первые месяцы обороны Ленинграда, когда положение было самое
тяжелое и умирали тысячи людей, из Владимирского собора вынесли
Казанскую икону Божией Матери и обошли с ней крестным ходом вокруг Ленинграда. Город выстоял. Снова подтвердились слова, сказанные святителем Митрофанием Воронежским Петру I о том, что город святого Апостола Петра избран Самой Божией Матерью, и пока Казанская Ее икона в городе и есть молящиеся, враг не может войти в город.
Затем Казанскую икону перевезли в Сталинград. Там перед ней шла непрестанная служба - молебны и поминовения погибших воинов. Икона стояла среди наших войск на правом берегу Волги, и немцы не смогли перейти реку, сколько усилий ни прилагали. Был момент, когда защитники города остались на маленьком пятачке у Волги, но немцы не смогли столкнуть наших воинов, ибо там была Казанская икона Божией Матери.
Сталинградская битва, сообщает протоиерей Швец, началась с молебна перед этой иконой, и только после этого был дан сигнал к наступлению. Икону привозили на самые трудные участки фронта, где были критические положения, в места, где готовились наступления. Священство служило молебны, солдат кропили святой водой.
И еще один факт. Киев - матерь городов русских - был освобожден нашими войсками 22 октября - в день празднования Казанской иконы Божией Матери по церковному календарю, или 4 ноября гражданского стиля. И это было весьма знаменательно для народа России: с Киева началась Русь наша; здесь произошло Крещение нашего народа.
Однако вернемся к рассказу о пророчествах, которые довел до сведения Сталина митрополит Илия. В 1947 году Сталин исполнил свое обещание и в октябре пригласил митрополита Илию в Россию. Он опасался не исполнить данных ему указаний, ибо все пpоpочества, переданные владыкой Ливана, сбылись.
Перед приездом гостя Сталин вызвал владыку Алексия, ставшего уже Патpиаpхом, и спросил: "Чем может отблагодарить митрополита Илию Русская Церковь?" Патриарх предложил подарить митрополиту Ливанскому икону Казанской Божией Матери, крест с драгоценностями и панагию, украшенную драгоценными каменьями из всех областей страны, чтобы вся Россия участвовала в этом подарке. По pаспоpяжению Сталина самые искусные ювелиры изготовили панагию и крест.
Митрополит Илия прибыл в Москву, встретили его торжественно. На цеpемонии-встpече ему поднесли икону, крест и панагию. Как он был pастpоган! Тогда же правительство наградило его Сталинской премией за помощь нашей стране во время Великой Отечественной войны.
От премии владыка отказался, сказав, что монаху деньги не нужны: "Пусть они пойдут на нужды вашей страны. Мы сами решили передать вашей стране двести тысяч долларов для помощи детям-сиpотам, у которых родители погибли на войне".
Серафим Вырицкий
Были великие молитвенники о победе над врагом и в России, такие как иеpосхимонах Сеpафим Выpицкий.
С первых дней войны отец Серафим открыто говорил о предстоящей победе русского оружия. С 1930 года он жил в Вырице, под Ленинградом. Современники оставили свидетельства, что с 1935 года, когда на Церковь обрушились страшные гонения со стороны властей, Серафим Вырицкий начал моления на камне перед иконой Серафима Саровского.
С началом Великой Отечественной старец усилил подвиг моления на камне - стал совершать его ежедневно. В самой Вырице, как и было предсказано старцем, не пострадал ни один жилой дом и не погиб ни один человек. Молился батюшка и о спасении вырицкого храма. Вот о каком удивительном случае рассказывают старожилы Вырицы.
...В первых числах сентября 1941 года немцы наступали на станцию Вырица и вели ее интенсивный обстрел. Кто-то из командиров нашей армии решил, что в качестве объекта наводки используется высокий купол храма, и приказал взорвать церковь. Для этого со станции была отправлена команда подрывников - лейтенант и несколько бойцов. Когда подвода со смертоносным грузом прибыла к храму, лейтенант приказал бойцам подождать его у ворот, сказав, что должен ознакомиться с объектом подрыва. Офицер вошел в ограду, а затем и в храм, который в суматохе не был заперт...
Через некоторое время солдаты услышали звук одиночного револьверного выстрела и бросились к храму. Лейтенант лежал бездыханным, рядом валялся его револьвер. Бойцов охватила паника и, не выполнив приказа, они бежали из храма. Тем временем началось отступление, и о взрыве забыли. Так вырицкая церковь в честь Казанской иконы Пресвятой Богородицы была сохранена от уничтожения...
И еще чудо: немцы, заняв Вырицу, расквартировали в ней часть, состоящую из... православных. Известно, что Румыния была союзницей Германии, но о том, что вырицкая команда будет состоять из румын, исповедовавших Православие, да еще говоривших по-русски, вряд ли кто мог предположить.
Осенью 1941 года по многочисленным просьбам жителей Вырицы храм был открыт, в нем начались регулярные богослужения. Поначалу прихожане косились на солдат в немецкой форме, но видя, как последние молятся и соблюдают чин службы, привыкли.
Это был единственный православный храм, который действовал во фронтовой полосе, причем по ту сторону фронта!
Такова правда (к сожалению, не все об этом знают) о молитвенной помощи, которую оказала Родине Церковь в годы войны.
В. Ф. Войно-Ясенецкий [2]
Ярким примером выполнения патриотического долга можно считать жизнь священника В. Ф. Войно-Ясенецкого (1877-1961).
Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий - хирург, доктор медицины. До 1917 года он был врачом в ряде земских больниц средней России, позднее - главный врач Ташкентской городской больницы, профессор Среднеазиатского государственного университета. Автор 55 научных трудов по хирургии и анатомии, а также десяти томов проповедей. Наиболее известна его книга "Гнойная хирургия".
В начале двадцатых годов под именем Луки постригся в монахи, был рукоположен в сан епископа. Многократно подвергался арестам и административным ссылкам. Избран почетным членом Московской Духовной академии в Загорске.
Награды: премия Хойнатского от Варшавского университета (1916 г.); бриллиантовый крест на клобук от Патриарха Всея Руси (1944 г.); медаль "За доблестный труд в Великой Отечественной войне" (1945 г.); Сталинская премия первой степени за книги "Гнойная хирургия" и "Поздние резекции при огнестрельных ранениях суставов" (1946 г.).
Он читал студентам лекции, произносил доклады на научных съездах и конференциях и проповеди в церквях.
6 мая 1930 года В. Ф. Войно-Ясенецкого арестовали, и только через год - 15 мая 1931 года - решением чрезвычайной тройки ОГПУ он был приговорен к ссылке на три года с исчислением срока со дня ареста.
А 13 декабря 1937 года, на следующий день после первых выборов в Верховный Совет СССР по новой Конституции, Войно-Ясенецкий был снова арестован, по стандартному тогда обвинению в шпионаже... в пользу Ватикана!
В неимоверно тяжелых условиях тюрьмы, подвергаясь непрерывным допросам днем и ночью, лишенный сна, с распухшими от долгого стояния ногами, Валентин Феликсович объявил голодовку. Но допросы продолжались, и он падал от истощения. Ведь Войно-Ясенецкому было уже 60 лет.
В состоянии крайнего истощения Валентин Феликсович был помещен в тюремную больницу. Однако и там, несмотря на свое тяжелое состояние, он по долгу врача и священника старался оказывать другим заключенным посильную помощь.
Начало Второй мировой войны застало Войно-Ясенецкого в третьей ссылке.
С первых дней Великой Отечественной войны Войно-Ясенецкий буквально "бомбардировал" начальство всех рангов с требованием предоставить ему возможность лечить раненых. По воспоминаниям И. М. Назарова, бывшего начальника Енисейского пароходства, он отправил Калинину телеграмму следующего содержания: "Я епископ Лука, профессор Войно-Ясенецкий, отбываю ссылку в поселке Большая Мурта Красноярского края. Являюсь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам в условиях фронта и тыла, где мне будет доверено. Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку. Епископ Лука".
Разрешение было получено. 30 сентября 1941 года ссыльный профессор Войно-Ясенецкий переводится в г. Красноярск для работы консультантом в многочисленных госпиталях, имевших более 10 тысяч коек.
Ленинградский писатель Юрий Герман рассказывал:
"В начале Великой Отечественной войны Сталин вызвал к себе академика Бурденко, главного хирурга Красной Армии.
- Что вам нужно для нормальной работы? Чем партия и правительство могут помочь фронтовым медикам? - спросил Сталин.
- Нам нужен профессор Войно-Ясенецкий,- ответил Бурденко.- Это замечательный хирург и ученый.
- А где он?
- В ссылке.
- Дадим вам вашего Войно-Ясенецкого,- ответил Сталин. И вскоре после того Валентин Феликсович был освобожден из ссылки в деревне Большая Мурта, где-то на Енисее. Сталин сам распорядился, чтобы ему было присвоено звание генерал-лейтенанта, и направили его командовать всеми госпиталями Сибири".
Через несколько дней Войно-Ясенецкий был назначен главным хирургом-консультантом сводного пензенского госпиталя. Кроме того, по ходатайству Патриарха Алексия ему было разрешено своего рода негласное совместительство в качестве архиепископа Рязанского, Тамбовского и не помню еще какого. Но в госпитале он всегда ходил в халате, одетом поверх архиерейской одежды".
С первых же дней работы в Красноярских госпиталях он трудился самозабвенно. Много оперировал, все свои силы и знания отдавал обучению молодых хирургов и, как всегда, тяжело переживал каждую смерть. Питался плохо, часто не успевал даже получать продовольствие по своим карточкам.
В операционной у него висели иконы, а перед операцией он разрешал больным целовать крест, висевший у него на груди.
До болезни в 1942 году Святитель Лука делал по 4-5 операций в день, работая по 8-9 часов, но после болезни он был вынужден сократить свой рабочий день.
Синод назначил Луку епископом Енисейским и Красноярским. В первый день принятия сана он отслужил молитву о даровании победы над немецко-фашистскими захватчиками, призвал прихожан к пожертвованиям на танковую колонну. В. Ф. Войно-Ясенецкий делал патриотические воззвания, учил паству милосердию и соблюдению заповедей. Сейчас в Красноярске поставлен памятник Святому Луке, на здании школы № 10 установлена мемориальная доска.
1946 год был знаменательным в жизни Войно-Ясенецкого. Представленные Наркоматом здравоохранения его фундаментальные работы "Очерки гнойной хирургии" и "Поздние резекции при инфицированных ранениях суставов" были удостоены Государственной (тогда Сталинской) премии первой степени в 200 тысяч рублей.
Независимый Валентин Феликсович не устоял против посылки Сталину благодарственной телеграммы по поводу высокой награды, написанной в несвойственном ему высокопарном стиле того времени:
"Москва. Генералиссимусу И. В. Сталину. Прошу Вас, высокочтимый Иосиф Виссарионович, принять от меня 130.000 рублей, часть премии Вашего славного имени, на помощь сиротам, жертвам фашистских извергов. Тамбовский архиепископ Лука Войно-Ясенецкий,
профессор хирургии".
Вскоре была получена ответная телеграмма:
"Тамбов. Тамбовскому архиепископу Луке Войно-Ясенецкому, профессору хирургии. Примите мой привет и благодарность правительства Союза ССР за Вашу заботу о сиротах, жертвах фашистских извергов. Сталин".
Публикация этих телеграмм в печати дала повод для слухов, будто бы Войно-Ясенецкий встречался и беседовал со Сталиным, который в одной из встреч задал ему "каверзный" вопрос:
- Профессор! Во время операции Вам ведь не приходилось встречаться с человеческой душой?
- С совестью мне тоже не приходилось встречаться, но она тем не менее существует, - будто бы ответил Валентин Феликсович.
В действительности Войно-Ясенецкий со Сталиным никогда не встречался. Однако этот мифический диалог весьма красноречиво свидетельствует о мироощущениях врача и священника.
Легенд о Войно-Ясенецком существовало много.
"В Красноярске Луку уважали, прикрепили к обкомовской столовой, из закрытого магазина все ему привозили. Открыл он в Николаевке церковь. Народ повалил в церковь валом. Верующие денег накидали несколько мешков. Зовут Луку эти деньги считать, а он и говорит: "Что мне их считать, везите все в банк, там сосчитают, пускай все идет на оборону Родины".
С николаевской кладбищенской церковью в Красноярске связывают и такой случай. В церкви этой епископ Лука служил и проповедовал по субботам и воскресеньям. Народу всегда было полно. Живого епископа с каких пор уже в городе не видывали. И вот однажды, во время проповеди, к церковным дверям с грохотом подлетел мотоцикл, и солдат-вестовой полез через толпу с пакетом к Луке. Бабы на него, конечно, зашикали, заругались. Пакет же с печатями пошел по рукам и дошел до проповедника. Епископ прервал свое слово, открыл пакет, прочитал, что там было написано, и сказал: "Православные христиане! По законам нашей церкви пастырь не должен покидать во время службы и проповеди свое место. Но вот получил я письмо, где сказано, что солдат раб Божий такой-то умирает в госпитале и нуждается в моей епископской и врачебной помощи. Да простит меня Бог, и вы простите, христиане православные, но должен я поторопиться к этому раненому".
Сошел Лука с амвона, сел в мотоциклетную коляску и умчался. А верующие прихожане решают его ждать. Ждали его всю ночь. А под утро он приехал уже на машине, взошел на амвон и возгласил: "Благодарение Богу, раненный на поле брани солдат раб Божий такой-то спасен". Что тут началось! Люди падали на колени, кто "многие лета" кричит, кто молится. Ну и он благодарственный молебен отслужил. Случай этот по всему городу скоро разнесся, и на фронт из Красноярска пошло много посылок с подарками и теплыми вещами для наших бойцов".
С именем архиепископа Луки у многих красноярцев, жителей Тамбова и Симферополя, связаны воспоминания о счастливых исцелениях. В народной памяти Войно-Ясенецкий выступает чаще как неотразимый хирург, но в одном дошедшем до нас эпизоде он проявил себя, по всей видимости, неплохим психотерапевтом.
"Дело было в Сибири. В одном военном госпитале лежал контуженный молодой солдат. На фронте он потерял дар речи. Врачи ничего поделать не могли. И вот однажды идет профессорский обход. Впереди сам епископ. Спрашивает врача: "А тут кто у вас лежит?" Тот докладывает: так, мол, и так, больной, лишенный речи после контузии. Архиепископ рукой эдак повел, всех из палаты выпроводил и на край койки сел. Взял солдата за руку и спрашивает: "Хочешь научиться говорить?" Тот, конечно, кивает. "Ты женщину когда-нибудь любил?" Тот кивает. "Помнишь ли имя первой, самой первой своей любимой?" Солдат кивает головой. "Назови это имя". Солдат - и-их - не получается, не может он ничего выговорить. Лука тогда встал и говорит: "Каждый день с утра до вечера тверди это имя. И с этим именем к тебе вернется речь". Прошли сутки, вторые. Солдат старается, мычит, а имени выговорить не может. На третью ночь заснули все в палате, и вдруг будит солдата сосед: "Проснись, дурень, ты же кричишь. Таню какую-то поминаешь". Проснулся солдат и заговорил. Немоты как не бывало".
А вот письмо из Тамбова. Со слов своей покойной подруги врача В. П. Дмитриевской учительница-пенсионерка О. В. Стрельцова описывает следующий эпизод:
"При обходе больных красноармейцев госпиталя Владыкой Лукой в качестве врача один больной красноармеец позволил себе обиду нанести ему, сказав - зачем здесь ходит длинноволосый. И что же получилось: в тот же вечер этому обидчику было возмездие и вразумление. Ночью в двенадцать часов случился с ним смертельный приступ, который вразумил его, и он, больной, потребовал врача с просьбой вызвать к нему Профессора, то есть Владыку Луку.
Он приехал ночью же, вошел в палату к больному, который со слезами просил прощения у Владыки-Профессора за свою обиду и умолял спасти ему жизнь, так как он, больной, чувствовал уже приближение смерти. Владыка дал команду немедленно приготовить все к срочной операции. Принесли больного, подготовили к операции. Владыка, как обычно в таких случаях поступал, спросил больного, верует ли он в Бога, так как не профессор возвратит ему жизнь, а Бог рукой доктора.
Больной, не прекращая слез, ответил, что он теперь верует и сознает, что он поплатился за грубую насмешку над Владыкой-Профессором. Владыка-Профессор, сделав очень серьезную операцию срочную, возвратил больного к жизни. Этот случай очень подействовал на всех больных госпиталя".
Материальный вклад в победу
Следует особо отметить материальную поддержку армии, которую взяла на себя Православная Церковь.
Уже с первых месяцев войны практически все православные приходы начали сбор средств в созданный фонд обороны. Верующие жертвовали не только деньги и облигации, но и изделия (а также лом) из драгоценных и цветных металлов, вещи, обувь, полотно, шерсть и многое другое.
В первые же годы войны в храмах Москвы было собрано более трех миллионов рублей на нужды фронта и обороны. В храмах Ленинграда собрали пять с половиной миллионов рублей. Церковные общины Нижнего Новгорода за 1941-1942 годы собрали в фонд обороны более четырех миллионов рублей. Новосибирская епархия за первое полугодие 1944 года собрала на нужды военного времени около двух миллионов рублей. Церкви Красноярского края за 1944-1946 годы внесли в фонд обороны и на другие патриотические цели 965 тысяч рублей.
На средства, собранные Церковью, были созданы воздушная эскадрилья имени Александра Невского.
Особую страницу в летописи войны составляет создание на церковные средства танковой колонны "Димитрий Донской". Не существовало на свободной от фашистов земле почти ни одного, даже сельского, прихода, не внесшего свой вклад в общенародное дело. Сорок танков "Т-34", которые составили общецерковную танковую колонну, были построены на заводе Челябинска. Их передача частям Красной Армии состоялась у дер. Горелки, северо-западнее Тулы, по месту расположения комплектующих военных лагерей. Грозную технику получили 38-й и 516-й отдельные танковые полки. К тому времени оба прошли нелегкие боевые пути. Первый участвовал в боях на Демянском плацдарме, под Вязьмой и Ржевом, освобождал города Невель и Великие Луки, бил врага под Ленинградом и Новгородом. Второй, что особенно примечательно, до получения "тридцатьчетверок" от Русской Православной Церкви с честью оправдывал доверие дальневосточной молодежи, пройдя дорогами войны на танках колонны "Хабаровский комсомолец".
По-разному сложится военная судьба боевых машин "Димитрия Донского". Короткой и яркой будет она для 38-го полка, продолжительной и скрытной окажется у 516-го. Но 8 марта 1944 года, в день вручения общецерковной колонны, они стояли на одном заснеженном поле. Учитывая высокую значимость патриотического акта верующих, в день передачи колонны состоялся торжественный митинг, на котором перед танкистами по поручению Патриарха всея Руси выступил митрополит Крутицкий Николай. Это была первая официальная встреча представителя духовенства Русской Православной Церкви с бойцами и командирами Красной армии. Нет, не по инициативе и без поддержки Сталина. На приеме присутствовали: от военного совета бронетанковых и механизированных войск Красной армии - генерал-лейтенант Н. И. Бирюков, от Русской Православной Церкви - Патриарх Московский и всея Руси Сергий, митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий и митрополит Крутицкий Николай. Долгие годы, в силу существовавшей внутренней политики государства, этот факт скрывался под грифом "секретно". Сегодня можно ознакомиться с краткой стенограммой речей на приеме. Они не содержат тайн, а всего лишь выражают единство чувств и стремление людей полярных мировоззрений, но скрепленных преданностью Родине в ее трудный час.
Генерал-лейтенант танковых войск Н. И. Бирюков:
"Разрешите мне, Иван Николаевич (Страгородский Иван Николаевич - имя Патриарха Сергия до пострижения в монахи), прежде всего, поблагодарить Вас от имени военного совета бронетанковых и механизированных войск Красной армии как организатора большого благородного и патриотического дела, направленного на оказание помощи Красной армии в разгроме врагов человечества - фашизма. Разрешите также вместе с этим заверить Вас, что те танки, которые мы построили на средства духовенства Русской Православной Церкви и всех верующих, вручены достойным людям, которые не остановятся перед тем, чтобы отдать жизнь свою за освобождение нашей Родины от врагов, от немецких фашистов…".
Сергий - Патриарх Московской и всея Руси:
"Очень рад, что маленькое начало сделано. Мы ни на минуту не сомневаемся и не сомневались, что все простые люди, любящие нашу Родину, конечно, не поколеблются жизнь свою отдать, чтобы исполнить свой воинский долг. Мы не сомневаемся и только можем радоваться, что и мы тут, хотя и ничтожную, но каплю своего участия прибавили к этому общему подвигу, общему труду, что и мы участвуем в этом деле.
Желаю Вам как представителю танковых войск в том числе и нашей колонны, чтобы слава Димитрия Донского почила и на сегодняшних представителях "Димитрия Донского" и чтобы не только Вы и Ваши соратники наследовали эту славу, но (я попроще скажу), чтобы вы возвратились в целости назад из этой огненной печи, в какую вам приходится идти и где действовать приходится, чтобы вы здоровыми и невредимыми возвратились домой и радовались бы и с нами со всеми, и с вашими близкими людьми. Дай Бог Вам, чтобы Ваши слова исполнились на деле и чтобы слава Димитрия Донского коснулась и Вас, и всех представителей танковых войск
Верующие также приняли участие в сборе средств на сибирскую эскадрилью "За Родину!"
Не было ни одного даже сельского прихода на свободной от фашистских захватчиков земле, не внесшего своего посильного вклада в общенародное дело. Свидетельством глубокого патриотизма наполнены воспоминания протоиерея церкви села Троицкого Днепропетровской области И. В. Ивлева: "В церковной кассе денег не было, а их надо было достать <...> Я благословил двух 75-летних старушек на это великое дело. Пусть имена их будут известны людям: Ковригина Мария Максимовна и Горбенко Матрена Максимовна. И они пошли, пошли уже после того, как весь народ уже внес свою посильную лепту через сельсовет. Пошли две Максимовны просить Христовым именем на защиту дорогой Родины от насильников. Обошли весь приход - деревни, хутора и поселки, отстоящие в 5-20 километрах от села и в результате - 10 тысяч рублей, сумма по нашим разоренным немецкими извергами местам значительная". Вот так собирались те миллионы.
Верующие жертвовали не только деньги и облигации, но и изделия (а также лом) из драгоценных и цветных металлов, вещи, обувь, полотно, шерсть и многое другое. Средства для победы над фашистами собирались даже на оккупированной территории, что было сопряжено с настоящим героизмом. Так, псковский священник Федор Пузанов под боком у фашистских властей умудрился собрать около 500 тысяч рублей пожертвований и передать их на "большую землю".
С каждым годом войны сумма церковных взносов заметно росла. В 1943 году саратовские православные клирики и миряне внесли 131 тысяч рублей на восстановление Сталинграда.
Особое значение в заключительный период войны имел начатый в октябре 1944 году сбор средств в фонд помощи детям и семьям бойцов Красной Армии. Еще в мае 1944 года митрополит Алексий (Симанский) и его сестра А. Погожева передали свою дачу на станции Сиверская под детский дом для детей погибших солдат и офицеров.
После освобождения части территории СССР ее духовенство и миряне также активно включались в патриотическую работу. Так, в Орле после изгнания фашистских войск было собрано два миллиона рублей. День освобождения Донбасса (10 сентября) священники Ворошиловградской области ознаменовали в 1944 году сбором 202 тысяч рублей в фонд Красной Армии. Монахи Киево-Печерской Лавры за 1944 год внесли на оборону страны более 70 тысяч рублей.
В конце 1944 года каждая епархия прислала в Синод отчеты по специальной форме о своей патриотической деятельности. Выяснилось, что к этому времени общая сумма церковных взносов на нужды войны, по предварительным данным, составила более 200 миллионов рублей, в том числе по Горьковской области - 9 234 тысяч, Ставропольскому краю - 6 130 тысяч, Свердловской области - 4 615 тысяч, Красноярскому краю - 4 179 тысяч.
По подсчетам Московской Патриархии, к лету 1945 года было собрано более 300 миллионов рублей, не считая драгоценностей, вещей и продуктов. Реально же общая сумма была больше как минимум на несколько десятков миллионов, так как далеко не везде был организован четкий учет взносов.
Священники разделяли во время войны судьбы прихожан.
Показательна судьба красноярского священника Н. В. Попова. Бывший репрессированный, он за 1943-1945 годы собрал на нужды фронта 620 тысяч рублей. Его стараниями вновь открылась Покровская церковь. Свое прошение о ее открытии Н. В. Попов мотивировал тем, что много людей смогут попасть в храм и послушать проповеди о том, "чтобы сплоченно, дружно и единодушно встать на защиту нашей дорогой Родины от общего врага". Позже Н. В. Попов стал настоятелем вновь открытой Покровской церкви. В этой церкви всегда, особенно на религиозные праздники, было много посетителей. В 1945 г. церковный совет Покровской церкви включился в фонд помощи детям и семьям фронтовиков. За этот год только для детей погибших воинов и инвалидов войны эта церковь собрала 247 тысяч рублей. Н. В. Попов был награжден медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг."
Владыка Варфоломей, архиепископ Новосибирский и Барнаульский, призывал людей к пожертвованиям на нужды армии, совершая богослужения в храмах Новосибирска, Иркутска, Томска, Красноярска, Барнаула, Тюмени, Омска, Тобольска, Бийска и других городов. Сборы шли на приобретение теплых вещей для бойцов, содержание госпиталей и детских домов, на восстановление районов, пострадавших во время немецкой оккупации и помощь инвалидам войны.
Митрополит Ленинградский Алексий оставался со своей паствой в блокадном Ленинграде на протяжении всей блокады.
Патриотическая деятельность духовенства и верующих
на оккупированных фашистами территориях СССР
В г. Орле весь период немецкой оккупации успешно действовал подпольный госпиталь, одним из руководителей которого был врач В. И. Турбин, в 1930-е годы тайно принявший монашество. Благодаря его личному мужеству и самоотверженности медперсонала в этом госпитале удалось спасти несколько оказавшихся в плену бойцов Красной армии. После излечения их переправили через линию фронта.
В Орле было создано объединенное попечительство церквей, возглавляемое Н. Ф. Локшиным. Оно оказывало бесплатную помощь больным и престарелым людям, ежемесячно отчисляя деньги из заработка священнослужителей на нужды бедных. Широкой известностью и уважением среди прихожан Богоявленской церкви пользовался член попечительства доктор И. М. Варушкин, бесплатно лечивший их.
Лучшие представители православного духовенства оставались верными основным принципам и заповедям христианства. Они оказывали помощь, а нередко и спасали от гибели людей независимо от их веры и национальности. Так, украинский священник Иоанн Карбованец и насельницы Домбокского монастыря близ г. Мукачево, рискуя жизнью, спасли обреченных на неминуемую голодную смерть 180 детей, вывезенных немецкими захватчиками в августе 1943 г. из орловского детского дома.
Весной 1942 года гестапо выявило немало случаев, когда лица еврейской национальности обращались в православные церкви с просьбой произвести обряд крещения над своими детьми и выдать им об этом свидетельство. Церковь принимала их, надеясь уберечь от гибели. Несмотря на это, все выявленные фашистами евреи, в том числе и дети, были расстреляны.
Протоиерей Благовещенской церкви г. Симферополя Иоанн Крашановский, бывший старший морской священник, не скомпрометировал себя изменой и пользовался горячей любовью и глубоким уважением верующих. Когда Красная армия выдворила немецких захватчиков из пределов Крыма, протоиерей Иоанн с разрешения генерала Ветрова созвал всех верующих г. Симферополя в полуразрушенный немцами собор, совершил благодарственный молебен и произнес замечательную речь, навсегда оставившую след в сердцах слушателей. За молебном о даровании победы присутствовали воинские части. Иоанн Крашановский получил благодарность командования за патриотическую деятельность и материальную помощь раненым бойцам.
В Симферополе проживал особенно уважаемый верующими заслуженный протоиерей Николай Швец, он зачитал в своем кладбищенском храме патриотическое воззвание митрополита Сергия (Страгородского). Воззвание это получил и распространил среди верующих диакон этого же храма отец Александр Бондаренко. Их патриотический подвиг поддерживал старец Викентий, бывший обновленческий епископ, давно мечтавший о молитвенном общении с Православной церковью. Все они попали в немилость к заведующему церковным подотделом А. Д. Семенову и были расстреляны гестапо. Протоиерея Николая Швеца обвиняли еще в том, что он крестил евреев.
Священник Владимир Соколов в начале 1942 года был назначен в с. Мандуш Бахчисарайского района. Это село не раз переходило из рук в руки. Много жителей его были в партизанском отряде. Священник Соколов все время поддерживал с партизанами связь. Когда спускались в село советские парашютисты, он получал от них газеты и распространял их, с опасностью для себя ходил слушать передачу радиоцентра через тайный приемник. Немцы сожгли дом неугодного им священника и издали приказ о расстреле всего мужского населения села. К счастью, Соколову с сыном удалось спастись и пробраться в Симферополь. Здесь священник Соколов познакомился со Смирновым, сын и внук которого организовали партизанский отряд в количестве 200 человек и ушли в лес. Соколов со Смирновым снова слушали радиопередачи из Москвы и распространяли полученные сведения. Священник Соколов жестоко пострадал от немцев: две его дочери - 17 и 20 лет - были угнаны в немецкую каторгу.
В Курской области священник села Глебова Павел Андреевич Говоров скрывал у себя бежавших из фашистского плена летчиков и помог им перейти к своим, а протоиерей Семыкин не только помогал пленным красноармейцам, но и после прихода советских войск мобилизовал местное население для дежурства и ухода за ранеными в полевом госпитале.
16 февраля 1944 года при взятии города Луги войсками Красной армии генерал Лобанов вызвал ранее помогавшего партизанам священника М. С. Образцова и предложил ему в присутствии населения окрестных деревень, работников штаба и красноармейцев отслужить благодарственный молебен.
Многие клирики Русской Православной церкви в годы войны получили государственные награды. Но среди священнослужителей, геройски проявивших себя в годы войны, есть имена, которые так и остались безвестными.
Участие в партизанском движении
Особая страница русской церковной истории военной поры - помощь партизанскому движению.
Священнослужители и верующие активно участвовали в антифашистской борьбе на оккупированных территориях СССР. Летом 1942 года через партизанские подпольные группы почти всему духовенству на оккупированных территориях было передано послание Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия "К верным чадам Русской Православной Церкви".
Патриарший местоблюститель призывал людей оказывать всяческую поддержку подпольной борьбе с врагом: "Пусть ваши местные партизаны будут и для вас не только примером и одобрением, но и предметом непрестанного попечения. Помните, что всякая услуга, оказанная партизанам, есть заслуга перед Родиной и лишний шаг к нашему собственному освобождению из фашистского плена".
Этот призыв получил широкий отклик среди духовенства и простых верующих западных земель - более широкий, чем можно было бы ожидать после всех антихристианских гонений довоенной поры.
И немцы отвечали на патриотизм русских, украинских и белорусских батюшек нещадной жестокостью. За содействие партизанскому движению, к примеру, только в Полесской епархии было расстреляно фашистами до 55% священнослужителей. Справедливости ради, впрочем, стоит отметить, что порой необоснованная жестокость проявлялась и с противоположной стороны. Попытки некоторых представителей духовенства остаться в стороне от борьбы зачастую оценивались - и не всегда обоснованно - партизанами как предательство. За "сотрудничество" с оккупантами только в Белоруссии подпольные отряды казнили как минимум 42 священника.
Перед православным клиром стояла нелегкая проблема выбора: либо помогать партизанам, либо придерживаться установок оккупационных властей.
Приходские священники были тесно связаны со своими прихожанами через исповедь. Благодаря этому в сельских приходах, особенно отдаленных, помощь партизанским отрядам со стороны священников была достаточно частым явлением.
Формы помощи были различными: они снабжали партизан продуктами, медикаментами, предоставляли кров для отдыха партизан, лечили их раненых, доставали документы, писали фиктивные справки, укрывали молодежь, участвовали в разведках и воевали с оружием в руках. Вступление представителей православного клира в партизанские отряды не было массовым, но отдельные случаи имели место.
Масштабное партизанское движение во время Великой Отечественной войны развернулось в Белоруссии [3].
Священник Успенской церкви Ивановского района на Пинщине (Полесье) отец Василий Копычко, благочинный Гомельского округа, с первых дней оккупации установил тесные связи с партизанской бригадой имени Вячеслава Молотова и стал их связным. Василий Копычко собирал сведения о противнике, вел значительную работу среди населения по поддержке партизанского движения. Он организовал сбор одежды, обуви, продуктов питания для партизан, распространял сводки Совинформбюро. Во время готовящейся карательной экспедиции против партизан отец Василий не только предупредил об этом население, но и ушел вместе с людьми в партизанский отряд.
Вот как описывает деятельность отца Василия и свою первую встречу с ним комбриг Пинской партизанской бригады И. Шубитыдзе: "...Мы шутя называли его своим агитатором и однажды пригласили в партизанский лагерь. Он охотно приехал в сопровождении партизан. Копычко долго присматривался к нашей жизни, к нашим порядкам, обошел с десяток землянок и за ужином, который приготовили специально для него в штабе, разговорился: "Вот и верь этим немцам! Обманщики, безбожники, бандиты! Вижу, что вы все православные, дай вам Бог здоровья! Я так и говорил своим прихожанам..." Было видно, что Копычко полюбил нас, радовался, что не ошибся в своих предположениях, обещал молиться о нас и помогать чем может. Отправили мы его из лагеря торжественно, на тачанке, с охраной. С этого времени Копычко стал нашим связным. Он сдержал свое слово, помогал не только молитвами, но и материально: собирал продукты для раненых, присылал временами и оружие".
Патриотическая деятельность священника, который призывал прихожан к сопротивлению, доводил до них сводки Совинформбюро, не осталась незамеченной оккупантами. Фашисты сожгли церковь и дом священника, но отца Василия захватить не смогли - прихожане его спрятали, а затем переправили в партизанский отряд.
За заслуги перед Родиной протоиерей Василий Копычко был награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями "Партизану Великой Отечественной войны" I степени, "За доблестный труд в Великой Отечественной войне", "За победу над Германией" и другими. Награждение двумя последними медалями одного человека - случай очень редкий, так как обычно награждали только одной из них.
Протоиерей Косьма Раина был потомственным священником. Его отец плавал на военных российских кораблях и скончался от ран, полученных в битве при Порт-Артуре. Немецкая оккупация застала его с большой семьей (у него было семеро детей) в Пинском районе Брестской области.
Во время оккупации богослужение в храме совершалось отцом Космой, как и в мирное время. И каждый раз он молился "О Великом Господине нашем патриаршем местоблюстителе блаженнейшем Сергии, митрополите Московском и Коломенском...", "О стране нашей, властех и воинстве ея...", а это было далеко не безопасно.
В начале 1942 года отца Косму пригласил к себе районный бургомистр и настойчиво потребовал, чтобы за богослужением в церкви прекращена была молитва о здравии за московское церковное чиноначалие, а молитва "О стране нашей, властех и воинстве ея Господу помолимся" заменена была словами: "О освобожденной стране Российской и победоносном германском воинстве Господу помолимся", как и указывалось в циркуляре Пинской духовной консистории.
Подобные вызовы и указания были периодическими, но отец Косма, используя свой авторитет в народе, личные взаимоотношения с родственниками местной оккупационной администрации и полиции, решал как-то все по-своему, мирно, спокойно. Если видел подозрительных людей за богослужением, произносил молитвы поскорее, пока пел хор, а когда его вызывали в кабинеты сильных мира сего, говорил, что не отрицает сообщения о нарушении циркуляра, может, автоматически и произнес канонический текст.
Когда в 1943 году местность, где проходило пастырское служение К. П. Раины, стала зоной партизанского влияния, он призывал население помогать народным мстителям. В пасхальную ночь 1943 года впервые при огромном стечении народа в присутствии партизан было прочитано обращение митрополита Киевского и Галицкого Николая к населению временно оккупированных местностей. Перед освящением куличей, которое в Белоруссии происходит после пасхального богослужения вокруг храма, отец Косма объявил сбор пасхальных подарков для раненых, детей и партизан.
Партизаны передавали отцу Косме свежие газеты, листовки, изданные Московской Патриархией. Часть этих листовок отец Косма лично передавал архиепископу Пинскому и Полесскому Александру (Иноземцеву), отколовшемуся от Московской Патриархии, а другую часть - епископу Брестскому и Полесскому Иоанну (Лавриненко), пребывавшему в юрисдикции Московской Патриархии.
В характеристике, выданной ему 15 ноября 1944 года командиром партизанского отряда им. Кирова Неделиным, говорилось, что "священник Раина Кузьма Петрович <…> оказывал всенародную помощь партизанам, действовавшим в тылу врага <…>, доставляя в партизанские отряды разведданные, призывал население об оказании содействия народным мстителям <…> проявил себя как подлинный патриот нашей Великой Родины".
...На рассвете 9 октября 1943 года в приходскую церковь белорусского села Хойно ворвались фашисты. Священнику Косьме Раине приказали разоблачиться, его повели в полицейский участок, обыскали. Документы и часы офицер отдал переводчику. "Вам они больше не понадобятся", - сказал он. И два солдата-чеха повели батюшку на расстрел.
Возле церкви он пал на колени и стал усердно молиться. Сколько прошло времени, не помнит, но когда поднялся с колен, возле себя никого не увидел. Перекрестившись, батюшка с молитвой двинулся в сторону кустарника, а потом опрометью кинулся в лес.
Пришел в партизанский лагерь, где встретился с сыновьями. Вместе отвоевывали они у немцев свою матушку, которую вместе с другими партизанскими женами и детьми хотели было отправить в концлагерь. За праздничным столом семье приходского священника удалось собраться лишь в 1946 году.
Настоятель церкви в Старом Селе, ныне Ракитовского района Ровенской области, Николай Пыжевич, друг отца Косьмы, помогал раненым красноармейцам, был в добрых отношениях с партизанами и даже распространял листовки. Он в домах верных ему людей распределял тяжелораненых, которых впоследствии лечили всем миром. Донесли. В сентябре 1943 года в Старое Село нагрянули каратели. Батюшка выскочил в окно и уже почти скрылся в лесу, но, оглянувшись, увидел, что дом его, где остались жена и пять дочерей, заколачивают досками и обкладывают соломой. "Я здесь, - закричал он, - меня берите, Богом прошу, детушек невинных пожалейте...". Офицер ударом сапога бросил его на землю и расстрелял в упор, а тело священника солдаты бросили в уже пылающий дом. Через какое-то время полностью было уничтожено все село, жителей его сожгли в храме.
В Пинском партизанском соединении служил протоиерей Александр Федорович Романушко, настоятель Мало-Плотницкой церкви Пинского района, ныне Брестской области. В оставленных некоторыми священниками храмах и местностях, где церкви были сожжены, отец Александр совершал отпевания расстрелянных, заживо сожженных, а также павших на поле боя партизан. И неизменно во время богослужения или при исполнении треб призывал верующих помогать партизанам и защищать родную землю от фашистов.
Когда летом 1943 года к командиру партизанского соединения генерал-майору В. З. Коржу обратились родственники убитого полицая с просьбой "командировать" на похороны партизанского священника, он предоставил отцу Александру право самому принять или отклонить приглашение. Отец Александр согласился. Взял облачение, кадило и в сопровождении двух автоматчиков выехал в деревню, на кладбище.
Там уже стояли вооруженные полицаи. Облачился, немного помолчал. И вдруг сказал:
- Братья и сестры! Я понимаю большое горе матери и отца убитого. Но не наших молитв заслужил во гробе предлежащий. Он изменник Родины и убийца невинных стариков и детей. Вместо вечной памяти мы все, - он высоко поднял голову и возвысил голос, - произносим: анафема!
Собравшиеся оцепенели. А священник, подойдя к полицаям, продолжил:
- К вам, заблудшим, обращаюсь: пока не поздно, искупите перед Богом и людьми свою вину и обратите оружие против тех, кто уничтожает наш народ, в такие вот могилы закапывает живых людей, а в храмах заживо сжигает верующих и священников...
В зону базирования группа отца Александра возвратилась с похорон, увеличенная во много раз. Среди нового партизанского пополнения были полицаи, но теперь уже бывшие. Всем участникам этих "похорон" Герой Советского Союза генерал-майор В. З. Корж объявил благодарность. Через некоторое время перед строем партизан отец Александр Романушко был награжден медалью "Партизану Отечественной войны" I степени.
Священник Анатолий Гандарович из деревни Рабунь Куренецкого района Вилейской области не раз принимал у себя партизан, заданий от них не получал, но давал им продукты и место для отдыха. Партизаны хранили в доме священника тол, капсули и бикфордовы шнуры. Помогал священник и медикаментами.
Священник прихода села Омеленец Клещельского района Брестской области Евгений Мисеюк за свою патриотическую работу в годы войны был награжден медалью "За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны" и орденом Преподобного Сергия Радонежского. Маршал Георгий Константинович Жуков лично обращался к нему с письмом благодарности за его служение Родине и в знак уважения к отцу Евгению прислал для Свято-Крестовоздвиженской церкви из Пруссии три колокола.
Принимал у себя партизан и священник села Сидельники Порозовского района Брестской области Яссиевич Афанасий Автонович. Начиная с 1942 года к нему систематически с интервалом в неделю-две приходили партизаны, называвшие себя "москвичами". В 1943 году в канун Пасхи в дом Афанасия Яссиевича пришло примерно около десяти партизан. Отобедав, один из них вручил священнику отпечатанное на машинке воззвание Киевского и Галицкого архиепископа Николая Крутицкого.
Сотрудничал с партизанами отец Иоанн Курьян, служивший в одном из приходов Минской области. Был связным партизанского отряда имени Григория Котовского Ильянского района Вилейской области, а позднее вступил в партизанский отряд имени Михаила Фрунзе, действовавший на территории той же области, и священник деревни Латыголь Виктор Васильевич Бекаревич. В феврале 1944 года отцом Виктором Бекаревичем было передано подпольному Молодечненскому РК КП(б)Б и подпольному РК ЛКСМБ 5 100 рублей. Штабом партизанского движения БССР 24 ноября 1944 года отцу Виктору была выдана официальная справка о том, что он работал связным партизанского отряда имени Григория Котовского с 1 мая 1944 года по 28 июня 1944 года.
Протоиерей Михаил Фомич Скрипко, настоятель Негневичской церкви Лидского благочиния Барановичской области, был связным партизанского отряда имени Вячеслава Молотова.
Многие из партизан нуждались в медицинской помощи. Священник Борис Константинович Кирик, служивший в деревне Ятра Кореличского района Барановичской области, наряду с духовным образованием имел еще и медицинское - он был фельдшером. Отец Борис под полом своего церковного дома выкопал огромный погреб, где устроил госпиталь для партизан на десять коек.
Осенью 1943 года был расстрелян немцами священник Николай Иванович Михайловский, настоятель Свято-Воздвиженской церкви деревни Рогозино Жабинковского района Брестской области.
За связь с партизанами была расстреляна осенью 1943 года немцами семья священника деревни Лаша Виталия Михайловича Боровского. Его выдала жена помощника старосты деревни Лаша Гродненского района Белостокской области Мария Лянгер, которая увидела в доме священника партизан и донесла на отца Виталия. Не избежала возмездия и доносчица. Партизаны расстреляли Марию Лянгер.
Священника Петра Бацяна, служившего настоятелем в деревне Кобыльники Мядельского района Вилейской области, арестовало СД за помощь евреям. Над ним жестоко издевались в Минской тюрьме: запрягали в плуг и пахали тюремный огород, травили собаками до тех пор, пока священник не умер. В 1943 году СД расстреляло священника Малишеского в городе Слониме Барановичской области. Протоиерей Павел Сосновский выдавал справки о благонадежности. Во время облавы был арестован человек со справкой отца Павла, за что протоиерей Павел Сосновский был арестован СД и зверски замучен.
А священник деревни Блячино Клецкого района Барановичской области Николай Александрович Хильтов постоянно помогал разведывательной группе под командованием Михаила Шершнева из бригады имени В. И. Чапаева, действовавшей в той же области. "Дом отдыха" был создан отцом Николаем Хильтовым при церковном доме, там партизаны не раз поправляли свое здоровье.
Ночью 6 апреля 1944 года отца Николая Александровича Хильтова, его брата Георгия Александровича Хильтова, тоже священника, арестовали за связь с партизанами. Жены священников Хильтовых Наталья Ивановна и Лидия Александровна вместе с детьми поехали в город Барановичи, надеясь узнать о судьбе мужей. Оставив детей у знакомых, женщины пошли на прием к Радославу Островскому, надеясь на его помощь. (В то время, когда Радослав Островский преподавал в городе Вильно в белорусской гимназии, Николай Александрович Хильтов был его учеником.) Но из Барановичского СД жены не вернулись и были вместе с мужьями замучены в концентрационном лагере "Колдычево".
Партизаны через своих связных распространяли в церквях листовки: воззвания патриарха Сергия с призывом о молитвах за победу советского воинства, сообщения о проводившейся Московской Патриархией патриотической работе и другие материалы.
Дом настоятеля церкви села Сварцевичи, ныне Дубровицкого района Ровенской области, протоиерея Ивана Ивановича Рожановича, которому к началу войны было около 70 лет, стал местом встреч подпольщиков с партизанскими разведчиками. Отец Иоанн был добрым и ценным помощником партизан, выполнял сложные задания и поручения, был принят в члены антифашистского комитета.
С личным участием отца Иоанна предпринимались рискованные шаги "челночной дипломатии" между бургомистром г. Высоцка Тхоржевским, комендантом полиции полковником Фоминым и партизанским командованием. И эта смертельно опасная игра принесла свои плоды: были освобождены пятнадцать партизанских заложников села Велюни, на сторону партизан перешли вооруженный отряд казаков из войск РОА г. Высоцка и части полицейского гарнизона во главе с полковником Фоминым.
В январе 1943 года, в период наступления одной из карательных экспедиций, когда весь партизанский край был уже объят пламенем, возникла реальная угроза полного уничтожения и села Сварцевичи. В партизанском штабе обсуждались разные варианты предстоящего боя. Но все же решено было пойти на военную хитрость: послать на встречу с карателями церковную делегацию с "жалобой" на партизан и просьбой о "защите", благо отец Иоанн в этом деле опыт имел. Цель делегации - убедить фашистов, что в Сварцевичах собраны крупные силы партизан, вооруженных автоматами, пулеметами и орудиями, а дороги вокруг заминированы. Во время разговора с эсэсовским полковником отец Иоанн так сумел убедить его в силе партизан, что офицер приказал своему отряду отступать.
Перед войной священник Федор Иванович Дмитрюк (впоследствии - архиепископ Горьковский и Арзамасский Флавиан) служил в Александро-Невском соборе г. Пружаны Брестской области. В период оккупации отец Федор и вся его семья участвовали в работе патриотического подполья г. Пружаны и имели прямую связь с белорусскими партизанами, действующими в данной местности.
После разгрома фашистами пружанского подполья большая часть его участников погибли в застенках гестапо. Отец Федор спасся чудом, но его жена, старшая дочь, зять и другие ближайшие родственники были расстреляны, а младшая дочь тяжело ранена.
Настоятель Кошевичской церкви Копаткевичского района Белоруссии священник Григорий Чаус вместе с верующими проводил большую работу по сбору денег и ценностей на строительство танков и самолетов для Красной армии. Эти деньги передавались через партизан в Москву. Для партизанского госпиталя отец Григорий каждое воскресенье собирал продукты питания и полотно для перевязок.
Белоруссия была быстро оккупирована врагом и не могла оказывать денежную помощь Красной Армии в полной мере. Однако в период оккупации отмечались случаи передачи денежных средств священнослужителями на нужды Красной Армии через партизанские отряды и подпольные райкомы Коммунистической партии.
Активная помощь фронту со стороны Православной Церкви в Белоруссии началась со времени освобождения республики от немецких войск и продолжалась до конца Великой Отечественной войны.
Семидесятидвухлетний священник Слобухо Яков Федорович из Гресского района Минской области передал подпольному Гресскому обкому КП(б) 200 рублей деньгами и 180 рублей облигациями в фонд обороны страны, о чем было указано в политдонесении секретаря Гресского подпольного райкома КП(б)Б И. И. Пузевича Минскому подпольному обкому КП(б)Б о партийной, массово-политической работе и боевой деятельности подпольщиков в мае 1943 года.
28 июля 1943 года священник деревни Ветлы Пинского района, имя которого, к сожалению, не известно, передал комиссару партизанского отряда имени Суворова Сергею Чубареву на строительство танковой колоны в фонд обороны 490 рублей.
Возглавивший после освобождения республики Православную церковь в Белоруссии архиепископ Василий Ратмиров прилагал много усилий для активного сбора пожертвований. Если в период оккупации православное духовенство оказывало прежде всего моральную и иную поддержку фронту через молитву и помощь партизанскому и подпольному движению, то с августа 1944 года началось оказание существенной материальной помощи фронту. Архиепископ Василий не раз обращался к верующим с посланиями, в которых содержался призыв вносить пожертвования в фонд обороны страны. Это давало положительные результаты.
Только за время с 1 сентября по 31 декабря 1944 года духовенством Белоруссии и верующими было собрано деньгами, продуктами и холстом и внесено 2 190 473 рубля. Из них в фонд обороны страны поступило 1 639 393 рубля и в фонд помощи семьям и сиротам бойцов Красной Армии - 551 080 рублей. Кроме того, лично архиепископом Василием было внесено в фонд обороны 33 000 рублей и в фонд семьям и сиротам бойцов Красной Армии - 75 000 рублей. В целом же благодаря усилиям православного клира было собрано и передано в оба фонда 2 300 475 рублей.
Продолжались материальные пожертвования и в 1945 году. Если за пять месяцев 1944 года (с августа по декабрь 1944 года) в Брестской области было собрано на военные нужды 140 986 рублей и два фунта серебряных монет, то за январь - февраль 1945 года денежный сбор на нужды обороны составил уже 512 627 рублей и один фунт серебряных монет.
Православной церковью в Белоруссии за 1944-1945 гг. было внесено в различные фонды около шести миллионов рублей и три фунта серебра.
Немцы применяли репрессии в отношении священнослужителей-патриотов. Одного из них немцы заставляли читать проповеди, прославляющие оккупантов. Но вместо этого он рассказывал народу о Дмитрии Донском, Александре Невском, Сергии Радонежском, о том, как они отстояли Русь. За это священник был расстрелян.
Свое пастырское служение благочинный протоиерей Вячеслав Новроцкий исполнял в райцентре Морочно Ровенской области. В период немецкой оккупации он не оставлял канонического общения с Московской Патриархией, помогал партизанскому движению. Когда в начале 1943 года был разгромлен немецко-фашистский гарнизон и освобожден г. Морочно, отец Вячеслав встретил партизан пасхальным перезвоном.
В честь освобождения состоялся торжественный митинг, и на трибуне рядом с генералами и командирами партизанских отрядов стояли благочинный отец Вячеслав и партизанский связной настоятель Муравинской церкви отец Михаил Гребенко. В предоставленном ему слове отец Вячеслав от имени духовенства Русской Православной церкви обратился со словами благодарности к партизанам, сказав: "Мы, верующие люди, будем всегда помогать и молиться за павших ваших товарищей и за вас".
Священник села Гута-Степанская Ровенской области отец Мариан возглавил отряд самообороны, согласовав все организационные вопросы с партизанским командованием из соединения В. А. Бегмы. Для этого он встретился с католическим ксендзом отцом Штефаном и убедил его объединить усилия для борьбы с оккупантами. Священнослужители нашли общий язык и создали общий отряд из тридцати человек, который до полного освобождения успешно защищал свои семьи и дома от националистов, полицаев и прочих банд.
Священник Жуковской церкви Невельского района И. Я. Щемелев призывал молодежь в партизанские отряды: "Если вас будут брать немцы на работы или армию, то уходите к партизанам, а к немцам не ходите".
Настоятель церкви во имя Покрова Богоматери в селе Хоростово Старобинского района Минской области священник Иоанн Семенович Лойко принародно благословил трех своих сыновей идти в партизаны. В феврале 1943 года Хоростово было окружено карательными отрядами фашистов. Штабом партизанского командования было принято решение без боя оставить этот край и с большей частью населения выйти из окружения, но отец Иоанн остался с теми, кто не имел возможности отступать, чтобы помогать больным, калекам, беспомощным старикам. Он был сожжен фашистами 15 февраля вместе с 300 прихожанами в храме, где совершал Божественную литургию. Из объятой пламенем церкви каратели слышали всенародное пение молитв.
Прихожанин этой же церкви Иван Цуб на требование фашистского офицера показать, куда ушли партизаны, завел карателей в трясину непроходимого болота. Из них спасся только один переводчик, полуживым попавший в руки народных мстителей. Он и поведал о подвиге Ивана Цуба. Тело героя было погребено по православному чину с воинскими почестями рядом с церковью, прихожанином которой он был всю жизнь.
За связи с партизанским движением десятки священнослужителей были расстреляны или сожжены фашистами, среди них священники Николай Иванович Пыжевич, Александр Новик, Павел Щерба, Павел Сосновский, Назоревский и многие другие.
По свидетельству Героя Советского Союза генерал-майора В. З. Коржа, командира партизанского соединения, у него была установлена связь с митрополитом Александром, которому через подпольщиков вручались различные указания, советы, как вести работу против оккупантов. Владыка по этим вопросам проводил совещания с духовенством Пинской епархии.
Медалью "Партизану Отечественной войны" была отмечена деятельность священника из села Бродовичи-Заполье на Псковщине отца Федора Пузанова. Во время карательной операции по доносу старосты немцы сожгли сельский храм. Отца Федора спрятали местные жители и затем переправили его к партизанам. В течение 1943 года священник собирал среди прихожан средства на строительство танковой колонны имени Димитрия Донского. В Фонд обороны были сданы деньги, куски золотых окладов и риз, кадила и подсвечники из сожженной церкви на сумму 500 тысяч рублей. В 1944 году отец Федор был вызван митрополитом Алексием, который отметил заслуги священника перед Родиной и Церковью наградным крестом.
Украинское духовенство в Великой Отечественной войне
Большая часть украинского духовенства в годы оккупации также занимала патриотическую позицию.
Так, в сводке германской службы безопасности от 5 декабря 1941 года говорилось о связях автономной церкви с советской агентурой. В ней приводился характерный факт: 7 ноября в Киеве под председательством митрополита Алексия (Громадского) проводилось собрание с участием 49 священников, двое из которых были изобличены как советские агенты, у них нашли и воззвание митрополита Сергия. Арестованных священников А. Вишнякова и П. Остринского расстреляли, а с остальных взяли подписку о неучастии во враждебной Германии работе.
А отец Никита из Житомирской области 29 апреля 1944 году писал в Московскую Патриархию: "В 1942 г. в нашем лесу открылась группа партизан, с которыми я взял тесную связь и помогал им чем только мог... Когда в ноябре месяце 1943 г. заняли наш район партизаны Маликовского соединения, я начал писать в Московскую Патриархию и даже послал 100 руб. денег на высылку мне какой-либо литературы или хотя бы Русского календаря, и до сих пор ничего нет. Я стараюсь всеми силами помогать Красной Армии, отдаю весь доход как хлебом, так и полотном и деньгами".
В период оккупации Свято-Покровская церковь, расположенная в селе Бурты Шполянского района Киевской области, оказывала всевозможную помощь скрывавшимся от гестапо советским активистам, бежавшим из лагерей пленным и партизанскому отряду № 0721. Немцы неоднократно производили обыски в храме, разгоняли молящихся во время богослужений.
В Херсонской области был священник, который в шутливой форме выражал свое отношение к оккупантам. Во время церковной службы, кадя перед немецкими солдатами, он нараспев говорил, как молитву, такие, к примеру, слова: "Господи помилуй, Господи помилуй, пришли эти привередники, пришли эти яйцеедники, Господи помилуй… Как были наши красные, жили люди согласные, а пришли германияки, кусаются, как собаки, Господи помилуй…". Долгое время фашисты полагали, что это им батюшка акафист читает, пока не выяснился действительный смысл его таких вот "молитв". Пришлось разоблаченному священнику оставить на время службу и уйти к партизанам.
Во время оккупации Ростова-на-Дону фашистскими войсками священник Владимирской церкви Димитрий Иванович Романовский спас от верной смерти арестованных немецким командованием жену ответственного работника Н. К. Подгорную и члена ВКП(б) лейтенанта Б. М. Иванова, а также воспрепятствовал эвакуации в Германию многих комсомольцев города.
Многие пастыри, невзирая на опасность для собственной жизни, находили возможность помогать советским партизанам, избегать вывоза в Германию молодежи, спасали от неминуемой гибели еврейские семьи.
Киевский протоиерей А. Глаголев вместе с женой Татьяной и прорабом А.Горбовским спасли от уничтожения несколько еврейских семей.
Священник Ф. Петрановский организовал в Одессе подпольную группу. Он регулярно принимал сводки Совинформбюро по радиоприемнику, расположенному в подвале дома. Полученные сведения передавались верующим в устной форме, а самые важные из них записывали и распространяли разными путями. Отец Ф. Петрановский в своем храме и на дому крестил более 100 еврейских детей, выдав им документы о крещении. Спасал батюшка от смерти и взрослых. В мае 1942 года бесстрашный священник был посажен на полгода в тюрьму по обвинению в большевизме. Однако и там он получал сводки Совинформбюро от своих товарищей по подпольной группе и использовал их в беседах с заключенными. Страдающим от истощения заключенным, в том числе и партизанам, отец Ф. Петрановский оказывал помощь продуктами. Арестованных он всегда подбадривал, внушал надежду на скорое освобождение.
Одесский протоиерей Василий Брага, сотрудничая с советской внешней разведкой, передал много ценных сведений. В своих проповедях он призывал молиться за Родину, победу. Партизанам батюшка помогал продуктами, материально. За это он был награжден медалью "Партизану Отечественной войны".
На полях сражений
Сотни священнослужителей, включая тех, кому удалось вернуться к 1941 году на свободу, отбыв срок в лагерях, тюрьмах и ссылках, были призваны в ряды действующей армии.
На фронтах служили полковые священники. Можно было увидеть батюшку в военной шинели, поверх которой была надета епитрахиль.
Будущий Патриарх Пимен (Извеков) в то время, когда началась война, был иеромонахом и отбывал ссылку в Средней Азии. Начав свой боевой путь заместителем командира роты, он дослужился до звания майора, пока наконец не обнаружилось, кто он такой на самом деле (затем - скандал, изгнание из армии, арест).
Служивший в Уфимской епархии с 1924 года священник Димитрий Логачевский в годы Великой Отечественной войны был призван в ряды Красной Армии, где в рабочем батальоне помогал нашим воинам громить врага. После ранения в 1943 году он вернулся к пастырскому служению, впоследствии стал настоятелем Покровского кафедрального собора в г. Куйбышеве. Протоиерей Димитрий был награжден медалями "За победу над Германией" и "За доблестный труд в Великой Отечественной войне".
Вот некоторые из тех, кто совмещал пастырское служение с борьбой за независимость нашей Родины или после войны принял священный сан: митрополиты Рижский Леонид (был врачом), Сурожский Антоний (Блум) (врач-хирург), Нижегородский Николай; архиепископы Калининский Алексий (был пулеметчиком, награжден медалью "За боевые заслуги"), Харьковский Леонид, епископ Омский Венедикт, архимандриты Псково-Печерской Лавры Алипий (Воронов) - воевал все четыре года, оборонял Москву, был несколько раз ранен и награжден орденами; Троице-Сергиевой Лавры - Кирилл (Павлов); Корецкая игуменья Людмила (Вельсовская); протоиереи Владимир Елховский, Николай Смирнов, Анатолий Новиков, Петр Раина, Руф Поляков; диакон Борис Крамаренко (кавалер трех орденов Славы); Псково-Печерский монах Феофилакт (Белянин) (подполковник медицинской службы); иподиакон В. А. Демин; доцент Московской Духовной академии А. П. Горбачев, церковные старосты А. С. Климашин и А. Г. Федосеев.
Священник Василий Дмитриевич Троицкий награжден медалями "За доблестный труд в Великой Отечественной войне" и "За оборону Кавказа" - за службу начальником метереологической станции в Грузии.
Священник Петр Иванович Ранцев за боевые заслуги был награжден орденом Красной Звезды, тремя боевыми медалями и несколькими благодарностями от И. В. Сталина.
Диакон Роман Логинович Чух был отмечен орденом Славы III степени и двумя боевыми медалями.
Диакон Константин Владимирович Глаголевский был награжден орденом Красной Звезды и тремя медалями.
Из воспоминаний протоиерея Бориса Васильева:
"У меня отец был священником, дед и прадед были священниками. Четыре класса окончил сельской школы. Пошел служить псаломщиком... В 1938 году был рукоположен в сан диакона... Перед самой войной служил диаконом в Костромском кафедральном соборе. Оттуда меня и взяли в армию. Призвали, когда началась Великая Отечественная война. Увезли сразу на окопы. Подходит ко мне офицер, видит, я человек грамотный, спрашивает: "Вы где учились?" - "Я окончил четыре класса". - "Не может быть! А дальше? " - "Я - диакон". - "Все ясно. Вы служили у священноначалия. Принимайте все бригады под ваше руководство".
Два дня я руководил всеми бригадами. Потом приезжает генерал. Просит показать диакона. Подводят ко мне. Генерал Шеволгин спрашивает: "Вы согласны ехать в офицерское училище?" Я: "Согласен". Меня отправили в училище в Великий Устюг. Там я проучился шесть месяцев. Всем присвоили звание младшего лейтенанта. Мне присвоили звание лейтенанта, потому что я очень хорошо знал все, наизусть. Окончив училище, я сразу попал под Сталинград, командиром взвода разведки...
Немцы шли в бой - у них у всех было написано по-немецки: "С нами Бог". Немцы давили танками женщин, стариков, детей. На гусеницах были волосы, кровь, мясо. Но мы-то шли со знаменами - там была красная звезда. Но была еще иконка в кармане и крест. У меня до сих пор хранится "Святитель Николай", пробитый пулей".
После Сталинграда о. Борис Васильев становится заместителем начальника полковой разведки. Участвует в разработке и осуществлении операций на Северском Донце и Юге Украины.
"...Нас выбросили на самолете в 18 километрах от Запорожья, чтобы узнать, где находится штаб противника. Мы два дня наблюдали за действием этого штаба. Двое из нас вернулось. А Смирницкий, тоже сын священника, был хороший человек, в разведке был отчаянный, моряк-штрафник, - погиб там. Я сам видел своими глазами: немцы его распяли на сарае. Прибили руки гвоздями. Ничего нельзя было сделать. Я сидел в колодце в 40 метрах..."
Это было 16 августа, а уже 17-го началось наше наступление по всему фронту.
Разведоперация под Запорожьем стала последней для о. Бориса Васильева: он, в новом звании капитана, был отправлен в тыл на лечение, а затем его оставили в Саратове готовить кадры.
Нельзя без волнения читать воспоминания протоиерея Бориса Пономарева, призванного на фронт 23 июня 1941 года.
"На второй день войны я был призван на защиту нашей Родины. Причастился в Николо-Кузнецком храме и на другой день был направлен на Ленинградский фронт... У меня не было родителей, меня благословила старушка 92 лет, дальняя родственница, и сказала: "Ты будешь жив, люби и защищай Родину... "
В самое тяжелое время блокады Ленинграда я получил от нее письмо:
"Дорогой Боря, как вам приходится переживать, но мы молимся и надеемся на милость Божию. Бог милостив, а враг будет изгнан. Вчера у нас во дворе упала бомба, стекла все выбиты. Мы также переносим тяжесть войны. Я часто бываю в храме и молюсь за воинов и шлю тебе материнское благословение".
Меня спрашивают: какое ваше самое сильное впечатление от войны?
В самое тяжелое время блокады Ленинграда <...> недалеко от входа на кладбище мы увидели девочку лет тринадцати, склонившуюся и стоявшую на одном колене. На ней была шапка-ушанка, и вся она была немного занесена снегом, а сзади на санках был труп женщины, умершей от голода, - видимо, мать девочки, которую она не успела похоронить (и замерзла сама). Эта страшная картина потрясла меня на всю жизнь...
В первые дни войны я видел сон - большое изображение иконы Покрова Божией Матери. После этого у меня появилась уверенность в том, что нас защищает Царица Небесная.
Мальчиком восьми лет я прислуживал в храме Покрова Божией Матери, а когда (после войны) принял сан священства, то был назначен священником в храм Покрова Божией Матери в с. Карасево Коломенского р-на. Через два года я был переведен митрополитом Николаем в другой храм. Для меня была большая радость: храм опять был во имя Покрова Божией Матери в с. Хомутово Щелковского р-на. Я всю жизнь ощущаю заступление Божией Матери...
В 1942 года в Ленинграде (после госпиталя) у меня была возможность побывать в Никольском соборе. В храме в это время читали часы и находились истощенные от голода люди... Я спросил: "Когда совершает богослужение митрополит Алексий? " Мне ответили, что владыка находится в алтаре...
Митрополит Алексий очень милостиво благословил меня и спросил: "Вы, наверное, прислуживали в храме? " Я сказал, что да, и сказал где. Владыка заметил, что хорошо помнит служившего там владыку и его мать. Я дерзнул предложить митрополиту Алексию свою порцию хлеба, а он ответил: "И вам так же трудно переносить блокаду и голод. Если можете, передайте матушке алтарнице".
Владыка меня спросил: когда война кончится, буду ли я служить при храме? Я ответил: "Владыка, у меня призвание с детства не оставлять храм".
Я положил земной поклон перед престолом, и владыка меня благословил и дал служебную просфору, очень маленькую, размером с пуговицу.
После снятия блокады у меня бывали увольнительные, и в будничные дни мне доводилось читать в Никольском соборе часы... В первый день Пасхи верующие приносили освящать маленькие кусочки хлеба вместо куличей. Какое было утешение для всех ленинградцев, что в храмах осажденного города ежедневно совершалось богослужение".
Сколько священнослужителей было на фронтах Великой Отечественной? Сколько погибло? Нет этих цифр. Никто в свое время не вел такого учета. Да и многие иереи к началу 1940-х гг. попросту остались без прихода, без паствы... Без наперсного креста, без рясы ходили они в атаки...
Среди священнослужителей есть кавалер солдатских орденов Славы всех трех степеней. Это заштатный диакон храма в с. Бровары Борис Крамаренко.
Орденом Славы третьей степени и медалью "За победу над Германией" награжден протоиерей Стефан Козлов, служивший пулеметчиком с момента призыва - с июля 1944 года. В последние годы своего служения он был клириком храма во имя святого благоверного князя Александра Невского в Санкт-Петербурге.
Сержант Коноплев, будущий митрополит Калининский и Кашинский Алексий (до войны он был священником), был призван в армию в октябре 1941 года. Служил пулеметчиком. Когда в 1943 году вернулся к священнослужению, на груди его была медаль "За боевые заслуги". Награжден он и грамотой маршала Советского Союза Л. А. Говорова.
Памяти и уважения поколений заслуживает ратный подвиг женщин-христианок. Военным врачом с Третьим Украинским фронтом по дорогам Болгарии, Венгрии, Румынии прошла монахиня Серафима (Зубарева). Награждена медалью "За победу над Германией".
Медсестрой участвовала в боях на ростовском и харьковском направлениях монахиня Антония (Жертовская), награждена медалью "За боевые заслуги".
Игумения Анатолия (Букач) в военное лихолетье была настоятельницей одесского Михайловского монастыря; вместе с сестрами активно помогала Красной армии продовольствием, медикаментами, теплыми вещами; награждена медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне".
Трудно перечислить все виды патриотической деятельности духовенства во время войны.
В прифронтовой полосе при храмах существовали убежища для престарелых и детей, а также перевязочные пункты, особенно в период отступления в 1941-1942 гг., когда многие приходы взяли на себя попечение о раненых, оставленных на произвол судьбы.
Участвовало духовенство и в рытье окопов, организации противовоздушной обороны, мобилизуя людей, утешая потерявших родных и кров. В тылу, в сельских местностях, бывали случаи, когда священники после воскресной Литургии призывали верующих вместе с ними выйти на колхозные поля для выполнения срочных хозяйственных работ.
Тайно оказывал помощь советским военнопленным Псково-Печерский монастырь. Хотя наместник Псково-Печерского монастыря игумен Павел участвовал в подготовке антисоветских документов, подписывал официальные приветствия фашистским властям, он в это же время поддерживал тайную связь с партизанами. Через жительницу Пскова, горячую ревнительницу монастыря А. И. Рубцову, игумен переправлял им целые возы продовольствия. Рубцова была арестована гестапо в 1943 году и расстреляна. На допросах она держалась с удивительной стойкостью и не выдала наместника. Согласно другим свидетельствам (жителей Печор), игумен Павел прятал в помещении монастыря рацию, по которой передавались через линию фронта сведения о фашистах, собранные иеромонахами в приходах. 24 августа 1941 года игумен Павел получил благодарственную записку: "Больные, раненые военнопленные и персонал госпиталя лагерного пункта 134 в городе Пскове выносят глубокую благодарность за присланные продукты - муку, хлеб, яйца и другие пожертвования".
Особенно много священнослужителей трудилось в военных госпиталях. Многие из них были устроены в монастырях и находились на полном содержании монашествующих. Так, например, сразу же после освобождения Киева в ноябре 1943 года Покровский женский монастырь исключительно своими силами организовал госпиталь, который обслуживали в качестве медсестер и санитарок насельницы обители, а затем в нем разместился эвакогоспиталь, в котором сестры продолжали работать до 1946 года. Монастырь получил несколько письменных благодарностей от военной администрации за отличное обслуживание раненых, а настоятельница игуменья Архелая была представлена к награждению орденом за патриотическую деятельность.
Настоятельницу Одесского Михайловского женского монастыря игуменью Анатолию (Букач) также наградили медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне", так как она с сестрами оказала Советской Армии большую помощь медикаментами, продуктами и одеждой.
Всего за патриотическую деятельность почти 40 представителей духовенства были награждены медалями "За оборону Ленинграда" и 2За оборону Москвы"; более 50 удостоены медали 2За доблестный труд в Великой Отечественной войне", несколько десятков - медали 2Партизану Великой Отечественной войны".
Таким образом, начавшаяся 22 июня 1941 года война, вопреки ожиданиям многих, не обострила отношения Московской Патриархии с государством. Церковь не поддалась искушению рассчитаться за нанесенные ей жесточайшие удары. С первого дня войны руководство Московской Патриархии призвало народ к защите Родины, поддержав этим государство.
Проявления патриотической деятельности Русской Православной Церкви были очень многообразны: морально-нравственное влияние (послания, проповеди); сбор денежных средств, драгоценностей, медикаментов, одежды в Фонд обороны; служба церковнослужителей в рядах действующей армии и участие их в партизанском движении, помощь раненым бойцам, шефство над госпиталями и создание санитарных пунктов и т. д. Патриотическая деятельность Русской Православной Церкви во время великой битвы с фашизмом оказала заметное влияние на изменение религиозной политики советского руководства в годы войны.
|